Cоглашение о сотрудничестве по сокращению выбросов парниковых газов, подписанное Б. Обамой и Си Цзиньпинем в преддверии Конференции участников соглашения по климату, прошедшей в Лиме в декабре 2014 года, многие эксперты и средства массовой информации окрестили «историческим», «знаковым». И для подобной оценки есть основания, если исходить из того, что суммарный объем выбросов парниковых газов, производимых этими двумя мировыми державами, превышает 40%. Соответственно и перспективы предотвращения изменения климата на планете в значительной мере зависят от их действий в этой сфере.

Это соглашение предусматривает следующие обязательства сторон: Китай остановит рост выбросов двуокиси углерода к 2030 году или ранее и увеличит долю возобновляемых источников энергии в структуре энергопотребления до 20%. США же со своей стороны намерены сократить к 2025 году объем выбросов на 26-28% – в сравнении с 2005 годом (ранее провозглашалась задача по сокращению выбросов на 17% с 2005 по 2020 г.).

«Историческим» это соглашение выглядит потому, что закладывает основу для преодоления разногласий между двумя основными эмиттерами парниковых газов, которые долгое время препятствовали выработке согласованных решений по борьбе с изменением климата на планете. Еще в 1997 году при обсуждении Киотского протокола Китай отверг все попытки США связать его обязательствами по сокращению выбросов парниковых газов. Руководство КНР расценило тогда эту позицию США как попытку остановить экономический рост страны с помощью экологических ограничений, и заявило, что тогда, «когда население США стремится к еще большей роскоши, китайцы пытаются удовлетворить только лишь базовые потребности». Подобная позиция китайской стороны, разделяемая большинством развивающихся стран, во многом предопределяла логику развития переговорного процесса по климату, который должен завершиться в следующем году подписанием нового соглашения.

Как главный эмиттер двуокиси углерода в мире (28%) КНР подвергается жесткому прессингу со стороны международной общественности, озабоченной исходящей от страны угрозы. Китай в два раза увеличил количество выбросов углекислого газа с момента подписания Киотского протокола в 1997 году. А в 2014 году превзошел Европу по объему выбросов на душу населения, что значительно ослабило его аргументацию на переговорах о своей отсталости от развитых стран по этому показателю.

Руководство страны, заинтересованное в поддержании её международного статуса, вынуждено сегодня более активно реагировать на глобальные экологические вызовы и принимать соответствующие меры по их преодолению, тем более что они отвечают и интересам экономической и политической безопасности страны.

Рост загрязнения атмосферы, вызванный сжиганием угля, главного энергетического ресурса, доля которого в структуре энергопотребления составляет 68%, стал причиной социального недовольства, грозящего подорвать стабильность существующей политической системы. Соответственно, интерес властей к сокращению выбросов вредных газов в атмосферу исходит из соображений собственной жизнеспособности и предотвращения угрозы нарастания политического конфликта в обществе. Поэтому уже сейчас власти Китая предпринимают активные действия по ограничению роста загрязнения окружающей среды, которые и закладывают основу для выполнения взятых обязательств по борьбе с изменением климата.

Бесспорно, выполнение этих обязательств не ограничивается ужесточением мер по борьбе с загрязнением, а предполагает реструктуризацию экономики, сокращение доли угля в структуре энергопотребления, увеличение доли возобновляемых источников энергии, развитие современной инфраструктуры и транспорта. Но эти задачи укладываются в рамки уже принятой стратегии на создание «экологической цивилизации», которая предполагает переход от материалоемкой экономики к наукоемкой и высокотехнологичной. А это, в конечном счете, означает придание нового импульса экономическому развитию и повышение конкурентоспособности китайской экономики.

Таким образом, борьба с изменением климата отвечает потребностям долгосрочного экономического роста страны и упрочению существующего политического режима.

И есть все основания полагать, что руководство страны будет активно проводить провозглашенный курс по борьбе с изменением климата, который, бесспорно, скажется на изменении энергетической политики. Вопрос в том, как это отразится на экономике России, которая проявляет интерес к наращиванию своего присутствия на энергетическом рынке Китая. В том числе на угольном. С 2011 года российские угольные компании вынашивают планы по увеличению экспорта этого энергетического ресурса в соседнюю страну, исходя из растущего до последнего времени спроса на него в Китае, что частично должно компенсировать их потери, связанные с сокращением доли на рынках западных стран, с которых их вытесняют американские и колумбийские производители. Но ситуация может кардинальным образом измениться в связи со сделанным властями Китая заявлением о сокращении выбросов двуокиси углерода, источником которых является сжигание угля, и об увеличении доли возобновляемых источников энергии, что заметно повлияет на структуру энергопотребления в Китае. Соответственно потребность в импорте угля из России в ближайшее время может сократиться, с другой стороны, возрастет спрос на природный газ, доля которого в производстве энергии в Китае может удвоиться к 2020 году.

Предполагается и рост внутренних потребностей в нефти, учитывая исключительно низкий уровень автомобилизации – порядка 85 автомобилей на 1000 человек (в ЕС – 485). И по мере роста доходов населения он будет только расти, генерируя спрос на нефть.

Сейчас у Россия есть временной резерв для перестройки своего энергетического экспорта в Китай, исходя из его долгосрочных планов развития, продиктованных и экологическими соображениями. Есть и альтернатива поставкам угля в Китай. Новый рынком сбыта может стать Япония, которая постепенно увеличивает потребление угля вслед за изменениями структуры ее энергетической отрасли после аварии на АЭС «Фукусима». Многие старые атомные электростанции не соответствуют новым жестким стандартам безопасности, а их модернизация экономически неэффективна. В такой ситуации поставки каменного угля являются удачной альтернативой дорогому импорту природного газа или использованию солнечных батарей.

Конечно, в ближайшее десять-пятнадцать лет угольная отрасль России будет иметь возможность для экспорта своей продукции. И, тем не менее, ее долгосрочная стратегия развития должна учитывать новые тренды на энергетических рынках мира, в том числе и АТР, напрямую увязанные с постановкой задачи на низкоуглеродное развитие.

Наталья Рогожина, доктор политических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

http://ru.journal-neo.org/2015/01/22/rus-ssha-kitaj-soglashenie-po-klimatu/