В1930 году Джон Мейнард Кейнс прочел в Residenciade Estudiantes в Мадриде лекцию под названием «Экономические возможности наших внуков». Он отложил в сторону свой экстремальный реализм и расправил крылья воображения, Кейнс решил предложить оптимистический, даже идиллический взгляд на будущее. Статья Андреу Мас-Колелла написана по мотивам лекции Кейнса, это своеобразный ответ современных экономистов о том, каким они видят будущее через 100 лет…

Кейнс и внуки — его и наши

Если человечеству суждено в ближайшие 200 лет пройти через трудное или критическое время, я боюсь, что эти трудности скорее будут иметь биологические или социальные (войны и конфликты) корни, чем экологические, энергетические или в традиционном смысле экономические.

Кейнс и здесь был излишне оптимистичен. Экономика будущего будет чрезвычайно сложна (и она уже такова сегодня) как в реальном, так  и  в  финансовом аспекте. Но  экономика не  статична.

Но рано или поздно произойдет новая «эпидемия» — простите; я имел в виду новый «кризис» — оригинальный, зародившийся в глубинах новых явлений экономической жизни. Поскольку это будет новый кризис, у нас не будет прецедентов. В анализе ситуации, как обычно, сначала будут преобладать старые установки, и вы увидите знакомую тенденцию не узнавать, насколько новый кризис не похож на все, что было раньше. По-другому не могло бы и быть. И хотя всегда найдется какая-нибудь ранее опубликованная статья, малоизвестная (хотя и опубликованная в одном из солидных журналов) и мало- цитируемая, в которой кризис был предсказан, пройдет немало времени, пока беспокойство и неустанное стремление понять не заставит нашу профессию удвоить аналитические усилия и наконец добиться успеха во включении аномалий и неожиданностей в новые и более адекватные парадигмы нормального.

1. Через 10 лет, считая с сегодняшнего дня (примерно в 2113 году), нам удастся, благодаря сочетанию естественного роста и целенаправленных действий, полностью искоренить бедность во всем мире. Все мировое население будет иметь уровень жизни, который во всех материальных аспектах будет равен по меньшей мере четверти того, что имеют сегодня жители богатых стран. Иными словами, средний гражданин страны, в которой сегодня доход на душу населения составляет 350 долларов, в 2113 году будет жить примерно как сегодняшний американский гражданин с низким доходом (в постоянных ценах было бы достаточно среднегодового темпа роста дохода на душу населения приблизительно на  3,5%).

2. Ожидаемая продолжительность жизни вырастет, и наше здоровье в целом улучшится. Это не будет автоматическим результатом, скажем, физических упражнений, правильной диеты, хороших условий общественной гигиены и полезных привычек (например, отказа от курения). Это станет следствием профилактической и лечебной фармакологии и, более обобщенно, прогресса в медицине. Вполне вероятно увеличение доли в ВВП наших расходов на здоровье и борьбу с явлением, от которого будут страдать самые везучие,—со старением. Здесь предстоит сделать еще многое. Боюсь, что в будущем более отдаленном, чем через 100 лет, наши дни будут входить в число тех дней, когда жизнь была «беспросветна, тупа и кратковременна». Много раз говорилось о том, что XXI век станет веком биомедицины. Ожидается сильное снижение стоимости многих видов медицинской помощи. Если цена упадет, то спрос вырастет. Это обстоятельство само по  себе не  увеличит расходов. Но расходы вырастут, если существенная доля снижения цен придется на  ценовой переход из  категории бесконечной (лечение невозможно) в категорию конечную (лечение возможно).

3. Самые развитые (самые «прогрессивные») страны станут в среднем богаче. Не будет неправдоподобным повторение предсказания Кейнса на следующие 100 лет: наш надлежащим образом измеренный уровень жизни (в этом измерении ключевую роль будут играть составляющие, которые экономисты называют «гедонистическими») удвоится по меньшей мере дважды.

Организация экономики

Не думаю, что наши потомки будут свидетелями многочисленных изменений основного аспекта труда, его контрактного характера (платы за оказанные услуги), но я полагаю, что сильно изменятся фундаментальные аспекты организации труда. Отмечу четыре таких изменения.

1. Концепция ежедневной или  ежегодной работы претерпит революционную трансформацию в одном отношении: в  плане гибкости; то  же  самое произойдет с рабочим местом. Точно так же, как постепенно будет распадаться концепция рабочего времени, будет разрушаться и жесткая граница между жизнью в школе и жизнью на работе. Эти тренды уже четко проявились.

2. В будущем, прежде всего, будут существовать государственные служащие, с одной стороны, а с другой стороны — независимые работники, которые будут служить узлами плотной контрактной сети (это одна из причин, по которым будущее для профессии юриста обеспечено). Центральный характер работы на себя будет существовать параллельно с трансформацией традиционных компаний. Я считаю, что государственная служба останется без фундаментальных изменений.

3. Кейнс предположил в своей лекции, что рабочий день его внуков будет меняться, пока не достигнет идеальной продолжительности 3 часов в  день. Я не столь уверен в том, что рабочий день действительно сократится приблизительно до 3 часов по двум причинам:

• Во-первых, мне кажется, труд станет интересным. Рутинная работа, в том числе рутинная интеллектуальная работа, может быть автоматизирована, и  автоматизация становится все  дешевле. Это повлияет, например, на структуру вознаграждения.

• Вторая причина заключается в  том, что  роль карьерного роста и, в этом контексте, мотивации за  счет, опять же, стимулов для  продвижения или просто «успеха» не уменьшится, а, наоборот, останется очень большой. Стимулы, конечно же, имеют свойство порождать труд и проведенные за работой часы. И в той мере, в какой исчезает граница между классическим работником и предпринимателем, этот порождающий труд аспект будет набирать силу.

Мы  будем жить дольше, поэтому не так уж маловероятно, что  обычный карьерный путь будет включать в себя работу с некоторой интенсивностью в течение, скажем, 30 лет, за которой будут следовать годы низкоинтенсивной работы (или альтернативные промежуточные сценарии, в которых чередовались бы высокая и низкая интенсивность работы). Вот почему в среднем количество рабочих часов в день будет небольшим.

4. Во времена наших правнуков производство предметов первой необходимости повторяющимися, стандартизированными методами будет занимать лишь небольшую долю рабочей силы. Это означает, что появится масса возможностей для производства персонализированных товаров и услуг, которые будут цениться за  их  качество и  уникальность, и производиться они будут высокоспециализированными работниками.

Существуют ли задачи помимо экономической проблемы?

Экономическая проблема утратит свой исключительный, насущный характер. По мере повышения уровня благосостояния люди будут придавать другим проблемам, среди которых будут и старые, и новые, по крайней мере такую же важность, что и классической экономической проблеме.

Я на самом деле считаю, что самые большие проблемы грядущих десятилетий и веков — сложные, тревожные, даже жестокие проблемы, не будут из числа тех, что традиционно считаются экономическими. Можем ли мы быть уверены в том, что человеческий род навсегда преодолеет свою предрасположенность к войне?

Существует отчетливый тренд к улучшению здоровья и, в частности, к увеличению ожидаемой продолжительности жизни, но ведь тренды представляют собой случайные переменные и  характеризуются некоей изменчивостью. Мне кажется, что мы не контролируем и в ходе следующих 100 лет не начнем контролировать все биологические переменные достаточно хорошо, чтобы со стопроцентной вероятностью исключить возникновение новых биологических катастроф. На мой взгляд, проблемы, связанные с возможностью генетического отбора и выведения новых живых существ, особенно применительно к людям, будут одними из самых трудных проблем, с которыми мы можем столкнуться, и не только с технологической и экономической точек зрения, но прежде всего с правовой и морально-этической.

Крайне нежелательно было бы получить биологически разделенное общество, и все мы верим в то, что ответственное общество приложит все усилия для того, чтобы избежать такого исхода. А что произойдет в том случае, если будут иметь место все три следующих обстоятельства: развитие технологий позволяет разделить общество, административный контроль такого приложения технологий неосуществим, а сама технология стоит дорого, то есть в целом мы недостаточно богаты, чтобы гарантировать всем ее щедрое применение? Не будет ли это представлять собой возрождение экономической проблемы?

Насколько я понимаю, будет, при этом на двух уровнях: мы получили бы объективную проблему дефицита и проблему радикальной неприемлемости этого результата свободной конкуренции. Кроме того, не все потребности абсолютны; есть и относительные потребности: те, что возникают при сравнении с другими людьми. Возможно, во времена наших внуков некоторые из этих относительных потребностей будут ощущаться как фундаментальные. И, опять же, в той степени, в которой может быть высокой стоимость устранения этих потребностей, экономическая проблема будет присутствовать в некоторой форме, возможно, в очень острой.

Если говорить прямо, то, если человечеству суждено в ближайшие 200 лет пройти через трудное или критическое время, я боюсь, что эти трудности скорее будут иметь биологические или социальные (войны и конфликты) корни, чем экологические, энергетические или в традиционном смысле экономические.

Мы никогда не будем все знать, потому что все меняется с эволюцией и расширением экономики стран мира, причем нельзя назвать эти изменения незначительными. Вот почему помимо обычных профессиональных экономистов нам нужны будут исследователи, интеллектуально способные к освоению новых явлений. К примеру, каждый экономический кризис побуждает нас к переосмыслению имеющихся знаний и к введению инноваций в экономической политике, которые будут полезны и эффективны для контроля похожих кризисов в будущем. Мы извлекаем уроки из того, что с нами происходит.

Андреу Мас-Колелл