Михаил Крылов, директор аналитического департамента United Traders

Дальнейшее снижение инфляции в России с нынешнего уровня 6,8% приведет к прекращению роста заработной платы, если не будет сопутствовать росту производительности. Нам надо работать не больше, а лучше.

«Нам всем надо трудиться не больше, а лучше»

Существует распространенное заблуждение, что можно больше получать, если работать дольше. Каждый уважающий себя мужчина стремится найти приработок. Не спорю, так можно больше заработать, чтобы потратить на жену и детей. Но готовность работать дольше за те же деньги приводит только к износу организма. И предпринимателям, и их работникам давно пора понять, что работать надо не больше, а эффективнее.

Мы много работаем. Россия входит в число лидеров по рабочему времени на душу населения. У нас каждый в среднем работает по 985 рабочих часов в год, больше – только в Южной Корее и в Люксембурге, и то исключительно за счет того, что их население в разы меньше.

Естественно стремиться к тому, чтобы каждый рабочий день перевыполнять норму. Чем больше продукции мы хотим произвести, тем больше исходных для нее нужно купить, и крупные оптовые закупки существенно сбивают их стоимость. При увеличении объема выпуска на каждого работника увеличивается выручка на единицу продукции. Только в этом случае предприниматель снизит удельную себестоимость настолько, что получит моральное право сократить фонд оплаты труда, и работник может надеяться на повышение зарплаты.

Вопреки числу отработанных часов, у нас производительность труда – 24 доллара в час, вдвое ниже стран ОЭСР. В Норвегии тот же показатель достигает 87 долларов, в Ирландии – 71 доллар, в США – 64 доллара, в странах еврозоны – 53 доллара.

Причины низкой производительности труда в том, что по собственному желанию нас можно заставить только уволиться, а не много работать. Трудиться усердно – скорее исключение, а эффективно – насилие над собой. Возможно, поэтому у нас не хватает рабочих рук. Из всего населения к ним относятся 74%, в то время как в Великобритании, Японии, Нидерландах, Канаде и Норвегии это 80–83%, в Швейцарии – 86%, и в этих странах экономика растет в полтора раза быстрее, чем у нас.

При этом крестьяне вкалывают по полной программе, поэтому сельское хозяйство растет. По физическим объемам в 2013 году на 18% выросло производство мяса и на 12% – сливочного масла, овощей и грибов, на 51% увеличилась выработка овсяной крупы. Но в этих отраслях исчерпаны возможности для повышения производительности.

Вне продовольственного сектора развивается выпуск товара, который сложно поставить на конвейер. На 15–25% выросло производство одеял и пальто, костюмов и обуви.

Неужели собирать мы умеем только насосы и комбайны, выпуск которых вырос вполовину? Конечно, это не так. Растут и некоторые другие отрасли, например выпуск грузовых автомобилей. Но в большинстве этих индустрий, включая производство химических волокон, полимерных плит и листового стекла, российская промышленность сталкивается с отсутствием свободных ниш на рынке сбыта. Решения о производстве и привлечении финансирования принимаются так медленно, что успевают вклиниться конкуренты.

Скорость принятия экономических решений в России постоянно увеличивается вместе с их обоснованностью. Надеюсь, что 2014 год лишь это подтвердит. Пока же всем нам остается пожелать работать эффективнее. Платить за это больше точно не будут, иначе любая компания заблудится в изгибах инфляционной спирали. Рост цен продолжится, если не вырастет производительность труда. Но даже несмотря на это нам всем надо трудиться не больше, а лучше.

Итоги - 2013: рост благосостояния оказался блефом

«Благосостояние россиян неуклонно растет. Одни уже в состоянии обеспечить себя белыми лимузинами, а другие белыми тапочками». Этот грустный афоризм весьма точно определяет «успехи» руководства страны в повышении уровня жизни наших граждан в уходящем году, если принять во внимание итоги последних соцопросов.

Эксперты «Левада-Центра», например, задавали респондентам из 45 регионов страны только один вопрос: как изменилось материальное положение вашей семьи за последний год? Ответы резко противоречат «мантрам» родного правительства о стремительно растущем благополучии населения.

27% опрошенных отметили ухудшение собственного материального положения в 2013 году, и только 11% заметили улучшение. Еще одна тревожная тенденция: начиная с 2007 года, увеличивается количество людей, не видящих перспектив изменения своей материальной ситуации в будущем. В 2014 году, по мнению 57%, ситуация останется без изменений. Тех же, кто смотрит в будущее с оптимизмом, стало меньше: в 2010 году их было 18%, а в 2013-м - только 11%.

«Ведомости», между тем, приводят данные исследовательского холдинга «Ромир», который уже не первый месяц фиксирует снижение повседневной потребительской активности.

По данным «Ромир», в ноябре расходы на продовольствие снизились по сравнению с прошлогодними показателями более чем на 20%. Причем сокращение продолжалось два месяца подряд – в октябре и ноябре, - чего, как отмечают социологи, не было даже в кризис.

Основной вклад в снижение спроса внес средний класс: в сравнении с октябрем 2012 года его расходы сократились на 7,5% в номинальном выражении. Расходы высокодоходной группы населения не изменились. А людей с низкими доходами, у которых в повседневных тратах высока доля продовольствия, - выросли на 15%.

Что стоит за этими цифрами? И как в реальности можно оценить благосостояние россиян – богаче мы стали все-таки в 2013 году или беднее? Правительство утверждает, что «жить стало лучше, жить стало веселее». И ссылается на данные Росстата, согласно которым зарплаты в стране продолжают расти: в ноябре среднемесячная заработная плата составила 30 тысяч 670 рублей (рост по сравнению с соответствующим периодом прошлого года 11%).

Социологи, да и подавляющая часть населения, оптимизм Медведева и его министров не разделяют.

«Не стоит забывать, что мы сегодня находимся в состоянии экономической стагнации – вот откуда этот пессимизм в ожиданиях. Эта стагнация развивается на фоне достаточно высокого неравенства и продолжающегося расслоения общества по уровню доходов, - говорит директор Центра анализа доходов и уровня жизни НИУ ВШЭ Лилия Овчарова. - Если говорить о богатстве, а не только о денежных доходах населения, то Россия относится к странам с самым высоким уровнем неравенства в распределении богатств. Когда два явления наслаиваются друг на друга - высокое неравенство и стагнация экономического развития – начинается рост числа людей, у которых материальное положение ухудшается. В этом, собственно, и кроется опасность стагнации, которую иногда путают со стабильностью. Но стабильность в условиях высокого неравенства и приводит к тому, что неравенство воспринимается сугубо негативно. Хотя неравенство, на самом деле, является двигателем развития.

«СП»: - Так реальные доходы наших граждан выросли за 2013 год или нет?

- В этом году наблюдается некоторое улучшение положения людей, занятых в бюджетных секторах экономики. Майские указы президента о необходимости повышения заработных плат касаются, напомню, преимущественно работников бюджетной сферы. Но достаточная негативная тенденция связана с теми, кто занят, во-первых, в неформальном секторе экономики, во-вторых, в секторах, связанных с услугами – это общественное питание, торговля, строительство и транспорт. В этих секторах как раз и растет неравенство в распределении доходов. Да, там есть определенные категории, у которых доходы растут, но число тех, у кого они в реальном выражении не меняются, достаточно высокое, и намного выше, чем в бюджетном секторе экономики.

«СП»: - В будущем году что-то изменится?

- Это зависит от того, как будет развиваться наша экономика. Если она будет по-прежнему находиться в состоянии стагнации, то тенденция перетягивания ресурсов в сторону наиболее обеспеченных слоев населения может продлиться. Соответственно, неравенство в обществе будет только усиливаться.

«СП»: - А каким социальным группам населения приходится труднее всего?

- Наиболее тяжелое положение и самые высокие риски бедности у семей с детьми. Если же брать более дифференцировано - пожилых людей и семьи с двумя-тремя детьми, полные-неполные, то здесь выделяются одинокие, неработающие пенсионеры, проживающие в крупных городах. У них достаточно критичные показатели по уровню жизни. Многих пенсионеров спасает то, что они еще где-то работают.

Высокие риски бедности сохраняются у многодетных семей – но это общеизвестный факт. А вот факт, который мало обсуждается – это неполные семьи, где дети проживают с одним из родителей. В основном, с матерями. Вот эта группы самая уязвимая. При этом у нас практически нет государственных социальных программ, которые адресно были бы направлены на поддержку именно этой группы.

Благосостояние россиян не только не растет, оно – снижается, считает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов:

- Это снижение во многом связано даже не с тем, что реальный сектор экономики начал проваливаться в кризис. Он начал валиться давно, правда, не очень быстро - большинство граждан еще просто не поняли, что происходит.

Проблема в том, что люди очень много потребляли в прежние годы – большую роль в повышении уровня потребления в России сыграл кредитный бум, пик которого пришелся на 2011-2012 годы. В экономике раздулся колоссальный кредитный пузырь. В 2012 году нужно было уже расплачиваться по долгам. И тут выяснилось, что платить-то особенно нечем, задолженность по платежам банков стала расти. При этом банки не прекратили выдачу кредитов, они по-прежнему их выдают, и выдают под большие проценты. Но похоже, что ситуация ухудшается, и россияне ощутили сокращение своих возможностей как потребителей.

«СП»: - Но если верить Росстату, то материальное положение людей улучшается, раз зарплаты продолжают расти…

- Да, заметного провала в оплате труда не произошло. Хотя в регионах уже начали кое-кому сокращать заработную плату и кое-кого увольнять. Номинальные зарплаты в России растут с 2010 года – как раз с периода первой волны кризиса. Но из-за инфляции покупательная способность фактически.

В то же время есть очень интересная и малоизученная пока «прореха» в официальной статистике. Эта «прореха» в распространенном в российских регионах механизме, когда люди расписываются за большие деньги, чем получают на руки. В Москве эта практика принята в отношении дворников-мигрантов. Но точно так же расписываются за более высокую заработную плату и многие россияне. Я не могу сказать, с чем это связано: с желанием ли добиться более красивой статистики, или это способ хищения средств у компаний со стороны менеджмента, но так или иначе люди расписываются в ведомости за 35 тысяч рублей, а получают на руки шестнадцать.

Не доверяет официальной статистике и социолог фонда «ИНДЕМ» Владимир Римский:

- И прожиточный минимум, и уровень бедности у нас определяются по совокупности показателей, которые не всегда адекватно отражают отношение людей к этому. Если тут добавить субъективные оценки, то получается, что никакого существенного сдвига в преодолении бедности, повышении уровня благосостояния за этот год не произошло. И каких-то ощутимых сдвигов в общественном мнении по этому вопросу нет, что социология и показывает.

Тут есть еще один очень важный аспект – у людей нет уверенности в будущем. Это будущее для большинства наших граждан, причем, на самых разных уровнях – от самых богатых до бедных – представляется, скорее, угрозой, чем возможностью развития, решения проблем, улучшения материальной ситуации и т.д. То есть, получается, что в будущее мы смотрим с большим опасением. И это само по себе показывает, что нам еще очень и очень далеко до уверенного, спокойного, достаточно благополучного существования.

«В советское время был такой любимый термин перед перестройкой – «застой». Говорили, что общество застыло, не развивается и т.д. Я бы применил к нынешнему состоянию нашего общества все тот же термин - «застой», - поделился с «СП» своим мнением директор Центра исследований политической культуры России, депутат Госдумы от КПРФ Сергей Васильцов. – Он объясняет, почему большинство не может сказать ни «плюс», ни «минус». Оно застыло и не может определиться в контексте показателей – стало лучше или хуже? Но в советское время застой был как некая пауза в процессе постоянного развития. Сейчас – это заминка на одной из низших стадий падения».

«СП»: - Поэтому так мало оптимистов? Нет уверенности в будущем?

- Надежности нет никакой. Стабильность носит искусственный характер – это торможение при скатывании вниз. Поэтому у людей возникает ощущение неуверенности в будущем, причем, не только у тех, кого государство столкнуло на социальное дно, кто просто выживает. Это же чувство испытывают и те 5-10% россиян, которые, вроде бы, выиграли от реформ. Они поняли, что очень легко могут потерять все, что «нажито непосильным трудом». Есть пример Ходорковского, есть и другие: сначала ты на коне, а потом - бац, и уже под его копытами, и этот самый конь тебя топчет. То есть, тотальная, абсолютная неуверенность даже в том, что добытые средства удастся сохранить. А что тогда говорить обо всех других? Вот на последнем заседании Думы в этом году разбиралась пенсионная реформа. Новая. Можно смеяться, конечно, но ведь зрелище жутковатое…

«СП»: - Почему?

- Никто так и не смог толком объяснить, что за коэффициент ввели для исчисления пенсий для граждан по новому закону. Это «терра инкогнито». Это некий иероглиф, который пытаются все дешифровывать, а он дешифровке не поддается. Вот сейчас народ «порадуют» очередным (пятым, по-моему) вариантом пенсионных изысканий. Но колоссальные деньги исчезали и исчезают неизвестно куда - все это начинается по-новой. Кого мы кормим этими деньгами? Почему ни разу не разобрались, куда они ушли? Какой тут может быть оптимистический взгляд в будущее? Да, никакого. Мы же все ходим в магазины и прекрасно знаем, как у нас взлетают цены. Еще недавно на 500 рублей можно было продуктов купить на три-четыре дня. А сегодня надо заплатить, чтобы так же себя обеспечить, тысячу-полторы.

«СП»: - Получается, все эти прибавки, и индексации богаче людей не делают?

- Конечно, нет. То есть, прибавки есть, но народ их не видит. Мало того, каждый человек прекрасно чувствует, что ему не только не прибавляют, но и убавляют реально. Страна, которая ничего не производит, которая сама себя, по сути дела, не кормит, а живет на нефтяной и газовой трубе, обречена все время, как цирковой канатоходец, балансировать над пропастью. Что мы сейчас и делаем. Точнее, нас заставляют делать.

По мнению советника Института современного развития, экономиста Никиты Масленникова, правительство не справилось с одной из своих главных задач:

- Налицо, действительно, торможение доходов населения и реальных заработных плат. Причина одна – торможение экономики. Если мы год назад имели больше 4% роста ВВП, то сейчас в лучшем случае доберемся до 1,4% . Весь прошлый год и половину этого главным драйвером был потребительский спрос. Но где-то уже со второго квартала мы видим, что этот драйвер перестал срабатывать, начал отключаться. Из-за этого торможение экономики во многом усиливается. Еще одно косвенное доказательство, что благосостояние у нас достаточно хрупкое и во многом формальное – это стремительный рост (опять-таки в прошлом году) потребительского кредитования. Сами финансисты признают, что у нас здесь есть признаки перегрева. А ведь вся эта ситуация - это вычет из будущего: потому что люди берут кредит, что-то на него покупают. Но затем надо расплачиваться. И как раз с возмещением возникнут большие проблемы.

Это означает, что в будущем у нас темпы роста благосостояния, во-первых уменьшатся, во вторых, будут еще более хрупкими. Основная причина ситуации, в которую мы попали, это то, что замедление экономического роста у нас все-таки имеет не циклическую природу, а глубоко структурную. Это структура экономики, это низкое качество наших институтов – и рыночных, и государственных. Это большие претензии к судебной системе, и правоприменению в целом. Огромная коррупция и т.д. и т.п. Экономика полуреформ все-таки дает то, что дает, и другого дать не может.

«СП»: - Мы уже в хроническую стадию перешли этой болезни. Или все-таки можем излечиться?

- В хронической стадии мы находимся давно. Собственно, в эту стадию мы попали еще в 2007 году, накануне кризиса, когда было ясно, что текущая модель экономического роста себя исчерпывает, что еще чуть-чуть, и это нефтяное счастье закончится. Строго говоря, когда у нас закончился восстановительный рост (это где-то как раз 2011 год, когда мы восстановились после кризиса), то тогда стало ясно, что все – старая модель себя исчерпала, надо переходить к новой. Может ли «болезнь» стать хронической? Может. Это как у формирующегося детского организма – наша экономика при переходе к новой модели. Если не заниматься прививками, укреплением иммунитета, не развивать опорно-двигательный аппарат, то есть, не привлекать частные инвестиции и не помогать бизнесу, то ребеночек вырастет хилым, и вообще непонятно, какая будет его дальнейшая судьба. Поэтому сейчас нам нужно по полной программе заниматься всем тем, что необходимо новому молодому организму, чтобы он окреп, вырос и дальше уже действовал как-то более-менее самостоятельно. Но, к сожалению, мы ровным счетом делаем обратное: врачу его не показываем, рецепты выписываем какие-то непонятные. И вместо того, чтобы, образно говоря, закалять ребенка, держать его на свежем воздухе, мы укутываем его каждый раз еще одним одеяльцем, под видом всемерного расширения государственного и бюджетного сектора. Вместо того, чтобы окончательно понять, что эта модель может жить только в условиях, когда движущей силой является частный капитал и частные инвестиции…

«СП»: - То есть, ситуация не безнадежная?

-    Это не хроника, но хроника может случиться. Сегодня мы просто должны провести ревизию всех регулятивных мер, которые применяет государство. И в этом смысле правы те мои коллеги, которые считают, что разруха и депрессия начинаются, прежде всего, в головах. Правда, здесь я обычно прибавляю, стагнация – не в экономике. Стагнация в государственном управлении. Экономика является отражением тех подходов государства, которые оно сегодня применяет. Вот здесь сегодня у нас стагнация на грани рецессии. Вот здесь ситуацию исправлять надо немедленно. И 2014 год, я считаю, будет для нас неким «моментом истины». Либо мы все-таки сделаем выводы и перейдем к нормальным структурным реформам, в том числе переделаем ту пенсионную реформу, которую только что триумфально приняли, и которая наибольшие риски для экономики и граждан как раз несет, либо ситуация будет ухудшаться.

http://vz.ru/opinions/2013/12/25/666017.html
http://svpressa.ru/society/article/79722/