Трудовые ресурсы Латинской Америки: стагнация или развитие?

Фото: Reuters / Gaston Brito, Шахтеры, Боливия

Андрей Пятаков

К.полит.н., старший научный сотрудник Института Латинской Америки РАН

Латинская Америка – самый молодой в демографическом плане регион. Как следствие, она обладает самым активным трудоспособным населением и в последние годы переживает инвестиционный бум (инвестиции поступают, в частности, из Китая). В связи с этим все большую актуальность приобретают вопросы, касающиеся сферы труда. Например, что представляет собой среднестатистический латиноамериканский трудящийся, в каких условиях и в каких секторах экономики он работает? Какое положение у молодежи? Каковы трудовые миграционные потоки?

С начала XXI века Латинская Америка пережила два мощных социально-демографических тренда, так или иначе оказавших влияние на сферу труда. Во-первых, это так называемый феномен «демографического бонуса», когда отмечаются минимальные темпы старения населения на фоне сокращения смертности. В таких условиях лица активного возраста (от 15 до 59 лет) испытывают наименьшую нагрузку со стороны экономически неактивного населения (до 15 лет и старше 59) [1]. Трудоспособное население оказывается в выгодном положении по сравнению с другими возрастными кластерами. Для него открываются новые возможности самореализации, откладывания сбережений, трудоустройства и т.д.

Вторая тенденция – нарастающая урбанизация региона. В Латинской Америке расположены 10 из 60 крупнейших городов мира. За последние тридцать лет городское население региона увеличилось на 240%, в то время как сельское – только на 6,1%. Если в 1990 г. в городах проживало 70,6% жителей, то к 2010 г. – 79,5% (в Аргентине, Уругвае, Чили и Венесуэле доля городских жителей составляет 86%). Фактически Латинская Америка стала одним из самых урбанизированных регионов мира.

С начала XXI века Латинская Америка пережила два мощных социально-демографических тренда. Во-первых, феномен «демографического бонуса». Вторая тенденция – нарастающая урбанизация региона.

Наложение этих тенденций дает мощный количественный рост экономически активного населения в целом (с 2000 по 2010 гг. оно увеличилось с 217 млн до 274 млн) и городского в частности. Ожидается, что к 2020 г. экономически активное население Латинской Америки составит 327 млн человек [2]. Это не может не оказывать влияния на изменение некоторых аспектов, связанных со сферой труда, в частности, характера занятости, специфики трудовых отношений, роли государства в регулировании трудовой социальной политики, миграционных потоков и т.д.

Общая панорама латиноамериканской сферы труда

В ходе «потерянного десятилетия» (1980-е годы) в результате интенсивных неолиберальных реформ и тотальной приватизации в Латинской Америке существенно сократилась емкость государственного сектора экономики. К началу второго десятилетия XXI века его потенциал так и не удалось восстановить, что подтверждается структурой занятости в регионе по секторам экономики. Так, по данным Международной организации труда (МОТ) на 2011 г., только 12,7% латиноамериканского экономически активного населения (от 25 лет и старше) находилось на службе у государства. Подавляющая же часть (47%) трудилась на малых и средних предприятиях, находящихся в частной собственности (по сравнению с 2005 г. их объем вырос на 1,8%). Вторую по численности группу трудящихся составляют «независимые» (31,4%) – самозанятые работники, принадлежащие к так называемому неформальному сектору экономики (мелкая торговля, домашнее производство, частные услуги и т.п.). Среди экономически активной молодежи (15–24 лет) эти диспропорции выражены еще ярче: госсектор – 5,3%, частный – 63,4%, «независимые» – 13,6%.

Экономика стран Латинской Америки

Что касается распределения рабочей силы по сферам занятости, то здесь наблюдается мощная тенденция – отток трудящихся из сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности. Наиболее привлекательна в плане трудоустройства для латиноамериканцев в возрасте от 25 лет сфера услуг (в том числе коммунальных) – 29% экономически активного населения (данные МОТ за 2011 г.). Второе место по привлекательности занимает торговля (23,2%), третье – добывающая промышленность (16,8%). Парадоксально, но по сравнению с 2005 г. емкость последнего рынка занятости снизилась на 2,2%. На фоне растущих объемов добычи природных ископаемых (в первую очередь, нефти и газа) этот феномен можно объяснить растущей технологизацией, вытесняющей «живой труд» из производства. В обрабатывающей промышленности и строительстве занято 12,4% и 7,6% работников соответственно. Для молодежи наиболее привлекательными являются торговля и коммерция (29,1%), а также сфера услуг (20,9%). Из видов материального производства они отдают предпочтение добывающей (18,6%) и обрабатывающей (14,3%) промышленности. В строительстве трудоустроено 7,8% работоспособной молодежи.

В 2012 и 2013 гг. в Латинской Америке был зафиксирован рекордно низкий уровень безработицы по сравнению как с другими регионами мира, так и с собственным историческим прошлым. Если в 2011 г. в среднем по региону этот показатель составлял 6,7%, то через год он снизился до 6,4%, а к 2013 г. достиг 6,3% – исторического минимума за последние два десятилетия. Аналитики связывают увеличение емкости рынка труда с общим позитивным посткризисным развитием региона. По данным на 2013 г. , наиболее высокий уровень безработицы зафиксирован в Колумбии (10,6%), Коста-Рике (8,3%), Венесуэле (7,8%) и Доминиканской Республике (7%). Минимальное число безработных в Гватемале, Эквадоре, Панаме (менее 5%) и Бразилии (5,5%). С 2005 по 2012 гг. сократилась доля безработных и среди молодежи (с 16,4% до 13,7%), хотя в среднем этот показатель вдвое превышает безработицу среди представителей других возрастных групп.

В 2012 и 2013 гг. в Латинской Америке был зафиксирован рекордно низкий уровень безработицы по сравнению как с другими регионами мира, так и с собственным историческим прошлым.

Каким образом государство в Латинской Америке решает проблему безработицы и повышения уровня занятости? Исходя из общей слабости латиноамериканского госсектора, решение данной проблемы отдано на откуп частным предприятиям и корпорациям. Роль государства в регулировании сферы труда минимальна и сводится к созданию правовых условий для бизнеса. Проводимая государством социальная политика в целом направлена на «консервацию» и сдерживание темпов роста безработицы. В последние годы широкую популярность приобрели государственные программы адресных выплат, которые предусматривают выдачу единовременных пособий нуждающимся и обеспечение минимального прожиточного уровня. К 2010 г. этими программами было охвачено 19,3% населения региона (113,5 млн человек) [3]. Ошибочно квалифицировать эти выплаты как «пособия по безработице», это скорее «дотации по бедности». Безусловно, такие программы не стимулируют поиск дополнительной работы и усиливают патерналистские настроения в обществе.

Трудящаяся молодежь: атавизм ХХ века или главный потенциал XXI-го?

Современная Латинская Америка – достаточно молодой в демографическом плане регион. Следует отметить серьезную диспропорцию между долей Латинской Америки в глобальном населении и мировой долей ее молодежи (15–24 лет). В 2013 г. население региона (включая страны Карибского бассейна) составляло 616,6 млн человек [4], мировое население – 7,2 млрд, т.е. в регионе проживают 8,5% жителей Земли. При этом количество молодежи в мире составляет 620 млн, а в Латинской Америке – 108 млн, т.е. 17,4% [5]. Из них, по данным Международной организации труда, 56 млн человек уже вышли на рынок труда. Данная возрастная группа дает наиболее полное представление о молодежи в целом, поскольку «аккумулирует основные специфические возрастные ожидания и, по определению, вынуждена решать главную задачу: учиться, работать или сочетать то и другое» [6].

Уже несколько лет в 12 латиноамериканских странах молодые люди через виртуальные сети создают программы добровольных услуг (“Aprendizaje-servicio”) в планировании и организации разного вида деятельности, распространении информации, развитии сетей и образовательных компаний.

Молодежь в плане трудового обеспечения – самая уязвимая и незащищенная группа работников, располагающая минимальным социальным пакетом. Так, каждый второй молодой человек работает без трудового контракта, только 37% обеспечено медицинским страхованием, 39,5% – пенсионным. Такое положение обусловлено тем, что большинство латиноамериканской молодежи (55,6%) занято преимущественно в неформальном секторе экономики, где государственное трудовое законодательство фактически не действует. Наибольший процент неформальной занятости молодежи в Парагвае и Перу (70%), в Уругвае и Коста-Рике он менее критичен (24% и 14% соответственно). Вместе с тем наблюдаются общие положительные сдвиги. Например, уровень охвата молодежи контрактной основой найма с минимальным набором обязанностей работодателя (предоставление отпуска, оплата переработок и защита от увольнения) повысился за 2005–2011 гг. на 6,3%.

Стремясь компенсировать невыгодность своего положения, молодежь активно развивает альтернативные формы занятости, отвечающие потребностям современной эпохи, в частности краудсорсинг (самоорганизация людей по оказанию каких-либо услуг). Уже несколько лет в 12 латиноамериканских странах (Аргентина, Чили и др.) «молодые люди через виртуальные сети создают программы добровольных услуг (“Aprendizaje-servicio”) в планировании и организации разного вида деятельности, распространении информации, развитии сетей и образовательных компаний, причем для тех, кто учится, эта работа засчитывается в качестве практики» [7].

Интенсивные процессы урбанизации не могут не влиять на мотивацию трудящейся молодежи. Главной составляющей оказывается стремление войти в кластер городского «среднего класса» или удержаться в нем. Зачастую с этим связаны завышенные и неоправданные ожидания – стабильный заработок, высшее образование, постоянное и желательно относительно комфортное жилье, социальный пакет. Однако латиноамериканские экономики не обладают достаточным потенциалом, чтобы удовлетворить это стремление в массовом порядке. Отсюда довольно распространенная социальная фрустрация (в первую очередь, среди молодежи), отсюда же корни социального эскапизма, обретающего в Латинской Америке довольно радикальные формы и проявляющегося в росте преступности и наркомании среди молодежи.

В посткризисный период значительно выросли миграционные потоки из Испании и Европы в Латинскую Америку – феномен, названный в испанской прессе «переоткрытием Нового Света».

На этом фоне существенно вырос процент молодых людей, которые не работают и не учатся. Этот феномен получил в социологии название «нинис» (от исп. «ni- ni-» – «ни- ни-»). По имеющимся оценкам, в настоящее время к этой группе относятся 21,8 млн трудоспособной молодежи (20,3%, из них 30% – молодые мужчины, 70% – девушки), принадлежащей преимущественно к бедным социальным слоям. Из них 4,6 млн человек составляют те, кто не ищет работу и не работает дома. Это наиболее отчужденная от общества часть молодежи, в большей степени подверженная влиянию преступного мира.

Большинство аналитиков сходятся во мнении, что нынешняя молодежь Латинской Америки обладает большим, но пока не вполне востребованным адаптивным и креативным потенциалом, отвечающим требованиям «цифровой» эпохи, и в целом представляет собой квалифицированную рабочую силу. Так, по данным Всемирного банка, количество латиноамериканцев с высшим образованием выросло с 1996 по 2007 гг. с 23 до 40 млн человек. И этот показатель продолжает расти.

Условия труда в Латинской Америке: сколько работают и сколько за это получают.

Jennifer Collins / Marketplace

Рабочий завода Ford в Мексике.

Самую продолжительную рабочую неделю имеют Мексика и Колумбия – 46 рабочих часов в неделю.

Одним из фундаментальных условий труда является продолжительность рабочего дня. В Латинской Америке, как и во всем мире, принципиальный сдвиг в этом плане произошел после Второй мировой войны, когда повсеместно была установлена 40–45-часовая рабочая неделя. В начале XXI века по этому параметру регион в целом уступает Европе. Если в Старом Свете средний рабочий день, по данным на 2011 г., составлял 37 часов в неделю, то в среднем по Латинской Америке – 42 (в 2002 г. – 43 часа) [8]. Данный показатель варьируется в зависимости от государства. Самая короткая рабочая неделя – 39 часов (2011 г.) – установлена в Венесуэле, Гондурасе, Аргентине и Перу. Причем в Перу и Гондурасе она сократилась по сравнению с 2002 г. (тогда составляла 41 и 44 часов соответственно), в Аргентине осталась на прежнем уровне, а в Венесуэле увеличилась на 2 часа. Для сравнения: в Европейском союзе за этот же период произошло сокращение рабочей недели с 38 до 37 часов.

Самую продолжительную рабочую неделю имеют Мексика, Колумбия (обе по 46), Никарагуа, Боливия и Парагвай (по 45). Средний показатель – 41 час в неделю – характерен для Бразилии, Доминиканской Республики, Эквадора, Сальвадора и Уругвая. При этом во всех пяти государствах по сравнению с 2002 г. произошло уменьшение продолжительности рабочей недели в среднем на три часа. Латиноамериканские мужчины работают дольше женщин в среднем на 2 часа в неделю.

Главная причина более продолжительной рабочей недели в Латинской Америке по сравнению с Европой заключается в высокой доле занятых в неформальном секторе экономики с ненормированным рабочим временем. К концу 2000-х годов в нем работали 93 млн латиноамериканцев (около 50% экономически активного населения).

Специалисты утверждают, что на смену термину «утечка мозгов» постепенно приходит новый – «циркуляция мозгов», обозначающий феномен внутрирегиональной межгосударственной трудовой мобильности.

Другим интегральным индикатором условий труда является минимальная заработная плата. По данным на начало 2013 г. , самые высокие показатели были зафиксированы в Аргентине (617 долл.), Бразилии (328 долл.), Чили (408 долл.), Коста-Рике (500,87 долл.), Гондурасе (300 долл.), Панаме (432 долл.), Венесуэле (429 долл.) и Парагвае (385 долл.), самые низкие – в Боливии (143,68 долл.), Гаити (89,28 долл.), Никарагуа (94 долл.), Доминиканской Республике (149,32 долл.) и на Кубе (10 долл.). При этом показательно, что зарплата молодых работников в среднем в 1,5–2 раза ниже зарплаты старшего поколения, а «если учесть высокий процент молодых, занятых на низкооплачиваемой работе (Мексика, Эквадор, Уругвай – больше 40%, в Колумбии почти 53%), то становится ясно, насколько плохо материально обеспечена работающая молодежь» . Безусловно, при оценке уровня минимальной заработной платы многое зависит от покупательной способности в национальной валюте в той или иной стране, и приведение к общему долларовому знаменателю не дает объективной картины, это скорее показатель иммиграционной привлекательности государств.

Трудовые миграционные потоки: феномен «переоткрытия Латинской Америки»

Традиционные внешние направления «утечки мозгов» из Латинской Америки – США и Европа (в первую очередь, что вполне логично, Испания). До мирового экономического кризиса 2007–2008 гг. наблюдался буквально эмиграционный бум. Однако впоследствии произошел существенный спад эмиграции, а затем был даже зафиксирован прямо противоположный процесс (это касается только испано-европейского направления). Так, в 2009–2010 гг. эмиграция в Испанию и в США сократилась на 38% и 4% соответственно.

Экономический кризис сильно ударил по экономике Испании, вызвав рецессию и колоссальный рост безработицы. В посткризисный период значительно выросли миграционные потоки из Испании и Европы в Латинскую Америку – феномен, названный в испанской прессе «переоткрытием Нового Света», а в отечественной латиноамериканистике получивший терминологическое определение «эффект обратной волны» [9]. За последние несколько лет из Старого Света в Латинскую Америку переселились около полумиллиона человек. По прогнозам, 2014 год может стать рекордным по числу европейских иммигрантов в регион – до 1,4 млн человек.

На этом фоне существенно возросли внутрирегиональные миграционные потоки. В поисках лучшей жизни и более стабильного заработка латиноамериканцы предпочитают отправляться в Аргентину, Бразилию, Чили и Уругвай. По данным Международной организации по миграции, с 2003 по 2013 гг. в общей сложности более миллиона латиноамериканцев покинули свою родину и переселились в соседнее государство, при этом «львиная доля» из них – 500 тыс. человек – предпочли Аргентину. Второе место среди стран-реципиентов занимает Чили: в 2002 г. туда переселились 184 тыс. латиноамериканцев, а в 2012 г. – уже 370 тыс.)

В некоторых странах наблюдается буквально «исход» местного населения. Например, в 2012 г. миграционные службы Колумбии получили 180 тыс. прошений от венесуэльцев о предоставлении постоянного места жительства. Внутри стран бурно развиваются процессы городской миграции. На общерегиональном уровне своеобразными аттракторами рабочей силы выступают мегаполисы.

* * *

Для Латинской Америки в трудовом аспекте характерен ряд противоречий и парадоксов. С одной стороны, экономики региона имеют большой трудовой потенциал населения, но не могут адекватно его использовать. Несмотря на более суровые и жесткие условия труда, регион оказывается притягательным для европейской иностранной рабочей силы. По всей видимости, в перспективе явные диспропорции между государственным и частным секторами экономики будут нарастать. Увеличится и армия работников, оставленных «за бортом» цивилизованного рынка труда и занятых в неформальном секторе экономики. Останется ли государство в роли стороннего наблюдателя или будет готово перейти от минимальных паллиативных мер к более активному участию в решении этих проблем – покажет время.

1. Кузнецова Э.Е. Социальная политика в странах Латинской Америки в начале XXI века: преемственность и перемены // Латинская Америка. 2012. № 6. С. 14.

2. Ежегодник CEPAL. Anuario Estadístico de América Latina y el Caribe. 2013. P. 48.

3. Кузнецова Э.Е. Социальная политика в странах Латинской Америки в начале XXI века. С. 18.

4. Ежегодник CEPAL. Anuario Estadístico de América Latina y el Caribe. 2013. P. 33.

5. Nueva Sociedad. 2013. № 243, Enero-Febrero. P. 96 (http://www.nuso.org).

6. Кузнецова Э.Е. Легко ли быть молодым? (Проблемы латиноамериканской молодежи) (в печати).

7. Кузнецова Э.Е. Латиноамериканская молодежь – важный актор в процессе модернизации латиноамериканского региона // Ибероамериканские тетради. Вып. 1. М.: МГИМО-Университет, 2013. C. 301.

8. Ежегодник CEPAL. Panorama Social de América Latina. 2013. P. 147.

9. Кудеярова Н.Ю. Кризис и миграции: эффект обратной волны // Ибероамериканские тетради. Вып. 1. М.: МГИМО-Университет, 2013.

http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=3772#top