Российские ученые попробовали увидеть жизнь страны и мира на 20 лет вперед
Работа, которую недавно выпустил Институт мировой экономики и международных отношений, называется «Глобальный стратегический прогноз – 2030». Это, на мой взгляд, не только серьезное, но и в значительной мере новаторское исследование того, какой будет социально-экономическая, политическая картина мира примерно через 20 лет.
Мир еще сложнее, чем мы думали
Надо начать с того, что современный мир отличается неопределенностью, турбулентностью. Зарубежные специалисты ищут самые разные определения того, что происходит с миром, в котором мы с вами живем. Так, например, Фарид Захария, известный политолог, редактор еженедельника Newsweek, научный обозреватель СNN, вводит такое понятие, как постамериканский мир, который характеризуется скорее отсутствием великих держав, нежели их наличием. А другой американский политолог Чарльз Купчин говорит, что современный мир – это мир без доминирующего центра, а значит, и без доминирующей модели развития. Как мы видим, это определения очень осторожные. Но тем не менее они отражают особенности восприятия того времени, в котором мы существуем.
Если говорить о нашем вкладе в эту гонку дефиниций, то не так давно мы тоже закончили работу «Россия в полицентричном мире», в которой предлагаем несколько своих характеристик современного мироустройства. Одна из них заключается в том, что доминировавшая в ХХ веке христианско-европейская модель больше уже не является единственной и ведущей. Второй вывод, к которому мы пришли, – мир стал полицентричным. Причем в условиях современного этапа глобализации такими центрами нашего мира помимо очевидных доминирующих государств становятся межгосударственные образования, а они очень популярны. Активную роль играют негосударственные акторы: важные транснациональные корпорации, транснациональные банки, влиятельные фонды, неправительственные организации. Сюда же можно отнести даже террористические сети и наркокартели.
Все взаимодействия этих сложных структур (а это может быть сотрудничество, либо соперничество, либо открытая борьба и пр.) в современном мире плохо регулируются. Потому что отсутствуют необходимые глобальные правила, которые можно было бы применять к такой усложненной реальности. А те правила, которые есть, часто не справляются с задачами такого уровня макрорегулирования.
Тем более что есть еще одно измерение современного мира. Мир сегодня не только полицентричный, он еще и иерархический. То есть все время возникают попытки отдельных государств укрепить себя в роли либо региональных, либо транснациональных, либо глобальных лидеров. Еще пять лет назад я вряд ли бы назвал такие страны, как Турция или Федеративная Республика Германия, претендентами на роль региональных лидеров. А сейчас эти претензии очевидны.
А для того чтобы лучше ориентироваться в столь турбулентном мире, необходимы такие критерии и оценки, которые позволяли бы говорить о происходящих в мире процессах, явлениях с достаточной степенью объективности.
В Институте мировой экономики и международных отношений сложилась давняя традиция долгосрочного прогнозирования. Первую работу подобного рода мы сделали еще в 1975 году. Это был прогноз на 15 лет. С обретением опыта росло и число компетентных экспертов. Поэтому неудивительно, что в подготовке этого стратегического прогноза участвовали более 100 специалистов нашего института.
Работа уже получила весьма высокие оценки зарубежных коллег. Она переведена на корейский язык и была представлена в Сеуле. Сейчас переводится на китайский, английский и немецкий языки.
Надо сказать, что в предыдущих работах мы занимались в основном экономическимпрогнозированием. А здесь попробовали комплексное, междисциплинарное исследование. Поэтому в данном прогнозе помимо экономических оценок прослеживается развитие социальных, военно-стратегических проблем, международных отношений, в этом заключается определенная новизна подхода, который мы предварительно опробовали на ежегодных комплексных прогнозах начиная с 2003 года.
Сравнительный анализ показал, что наше ежегодное прогнозирование оказывалось точнее прогнозов Международного валютного фонда. Хотя в сегодняшней реальности достичь точного попадания в реальные цифры даже на краткосрочном периоде чрезвычайно сложно.
В стиле фэнтези рисовать просто
У нашего прогноза было две цели.
Скажу сразу о второй – она прикладная, так как наш институт отвечал за подготовку одного из разделов «Стратегии-2020», который называется «Международные позиции России».
Но я при всей важности решения прикладных задач полагаю, что первая цель гораздо важнее. А она сформулирована нами так: «Анализ глобальных тенденций, попытка интеграции проблем идеологии, экономики, социальной сферы, безопасности, странового и регионального развития».
Если говорить о методологии исследования, то она связана с построением некоего статистического каркаса прогноза и предполагает достаточно консервативную и трудоемкую работу. Потому что для получения макрооценок валового внутреннего продукта на будущие почти 20 лет нужно было отталкиваться от демографической статистики, которую мы считаем самой надежной из всех имеющихся статистических баз. Такой подход позволяет нам, к примеру, увидеть, какая будет численность рабочей силы в том или ином регионе в 2030 году. Это возможно хотя бы потому, что уже сегодня нам известно, сколько и где родилось младенцев в 2011 году и ранее. И понятно, через сколько лет они придут на рынок труда.
Затем мы включаем в свои расчеты производительность труда как наиболее инерционный и устойчивый фактор. После получения прогноза по ВВП мы пытаемся разложить этот продукт по производству и потреблению.
А затем начинается самая творческая работа. Это десятки часов семинаров, обсуждений с экспертами, специалистами, на которых мы пытаемся увязать все полученные оценки с социально-экономическими трендами.
Тут важно подчеркнуть, что мы стараемся избежать всевозможных популистских сценариев, которые носят либо катастрофический, либо, наоборот, пасторальный характер. Наши допущения достаточно просты. Мы полагаем, что в ближайшие 20 лет не произойдет глобальных военных, климатических, термоядерных и прочих катастроф.
Еще одно допущение: ближайшие два десятилетия будут отмечены эволюционной формой развития мира, а возможные системные сбои этого тренда не отменят. Тем не менее обозначенные в прогнозе направления представлены в дискуссионном ключе.
То есть выявлены факторы, которые будут работать на позитивное развитие, и одновременно представлены противоположные тенденции и причины, которые могут их вызвать.
Если говорить о стратегическом мышлении, то мы утверждаем, что популярная ныне концепция полюсов силы, или доминирования силовых стран, к концу прогнозируемого этапа заменится на концепцию ответственного лидерства. Другими словами, политическая ответственность станет преобладать над политической и военной силой.
При обсуждении нашей работы этот тезис вызвал немалые споры. Но мы убеждены, что именно так и пойдет развитие. Пример тому – Китай, где готовится очередной съезд КПК. По некоторым данным, на нем речь пойдет о серьезных дискуссиях относительно необходимости политической реформы, что, в свою очередь, не может не изменить международного образа одной из крупнейших стран мира.
Из представленных результатов прогноза видно, что мы предполагаем повышение влияния в мире так называемой мягкой силы над силой военной, что, в свою очередь, позволяет предположить – вероятность какого-то глобального военного столкновения будет минимальной. Снижению такой угрозы, в частности, может способствовать тренд взаимодействия Китая и России в области международной безопасности. Но это не отменяет каких-то региональных всплесков конфронтации изоляционистского, националистического и иного толка. Вероятность таких конфликтов будет особенно высокой за пределами евро-атлантического пространства.
Когда Китай – либерал, а США затягивают гайки
Теперь об экономике. На наш взгляд, темпы прироста мирового ВВП в 2011–2030 годах будут выше, чем в предшествующие десятилетия. Они будут составлять примерно 4,2–4,3%. При этом средние темпы российской экономики будут составлять 4% до 2020 года и несколько ускорятся в последующем десятилетии.
Из общей тенденции роста можно сделать такой вывод: сегодня мировая экономика ежегодно вырастает на величину, равную объему ВВП такой крупной страны, как Германия. Таково расширение рынка, на котором происходит конкурентная борьба между странами и транснациональными компаниями. Мы полагаем, что в этот период наука и инновации будут основными источниками роста эффективности. При этом серьезных ресурсных ограничений по сырью, рабочей силе и капиталу не возникнет. Если где-то это и будет случаться, то не отразится на общей тенденции. Но есть, конечно, и такая проблема, как несоответствие глобального регулирования интенсивности процессов второго этапа глобализации, особенно в финансовой сфере, что может привести к усилению структурных дисбалансов мировой экономики.
Что касается демографической ситуации, то, на наш взгляд, никакого глобального перенаселения не произойдет. В структуре населения тоже драматических изменений не предвидится. Очевидно, что за 20 лет доля развивающихся стран здесь вырастет на 2%, а доля развитых стран на такую же цифру снизится.
Но при этом надо подчеркнуть, что где-то на рубеже 2016–2017 годов объем валового продукта в развивающемся мире станет больше, чем в том мире, который мы традиционно относили к развитому. И это будет важной характеристикой данного десятилетия.
Хотя, на мой взгляд, это деление на развитые и развивающиеся страны устарело. Проблема будет понятна, если попробовать перефразировать толстовскую мудрость: «Все развитые страны одинаковы, а все остальные неразвиты, но каждая по-своему».
Хочу обратить внимание читателей на то сопоставление, где в нашем прогнозе сравниваются три страны (Китай, Россия, США) и одно международное сообщество (Евросоюз). И если сегодня в прессе вы вдруг прочтете сенсационную новость о том, что в четвертом квартале Китай обгонит США, не торопитесь доверять такому предсказанию. Потому что существует два метода, так называемый дуализм международных сопоставлений. Можно сравнивать страны либо по текущему курсу, либо по структуре экономики. Если мы анализируем страны с разной структурой экономики и используем при этом такое измерение, как предел покупательных способностей (ППС), то впереди планеты всей в этой четверке скоро окажется в 2017 году Китай.
А если прогнозируем по текущему обменному курсу доллара, то видим, что в ближайшие 20 лет США сохранят лидерство в мировой экономике. Конечно, когда страны сближаются по структуре экономики (а Китай будет демонстрировать именно это стремление – догнать Америку), то сравнивать, конечно же, нужно по текущему курсу.
Еще одна любопытная вещь, вытекающая из этих сопоставлений. К 2020 году США обгонят Евросоюз по любому из двух вариантов сопоставлений.
А что же Россия?
Если считать по ППС, то в 2010 году мы были на шестом месте в мире. В 2020-м, если все прогнозируемые тренды состоятся, будем на пятом месте. А в 2030 году есть шансы стать четвертой экономикой мира.
Если же сравнивать по обменному курсу 2009 года, то в 2010-м мы находились на 12-м месте. А в 2030-м с учетом текущего обменного курса займем 10-е место в мире.
Что касается российской производительности труда в соотношении с американской, то мы сможем увеличить ее с нынешних 24–25% до 31% к 2030 году.
Что касается повышения производительности труда в мире, то после достаточно резкого взлета темпов роста в развивающихся странах сейчас они весьма замедлились. Такую же почти горизонтальную кривую показывают и темпы развитых стран. Поэтому существующий разрыв будет сохраняться и в будущем.
Что касается дальнейшего развития социально-политической сферы, то наш прогноз указывает на некоторые важные риски, которые могут представлять опасность для развития позитивных мировых трендов.
Это прежде всего использование под предлогом обеспечения безопасности авторитарных методов и практик демократическими странами. Дальше следует активизация социального расслоения не только по линии «богатые – бедные страны», но и «богатые в бедных странах», а также «бедность в богатых странах». Нельзя не учитывать и обострение проблемы корпоративного гражданства, когда преференции для работников ТНК не распространяются на основную массу населения в развивающихся странах. Большой проблемой остается комплекс противоречий и рисков, связанных с глобальным открытым информационным сообществом.
Эти явления и процессы, конечно же, являются приметами нынешнего века, и подходить к ним надо не старыми мерками. Регулирование социально-политической жизни в странах с демократическими режимами в условиях поляризации доходов становится задачей высокого уровня сложности.
В своем прогнозе мы постарались выявить такие очаги напряженности, которые могут возникать в странах с развитой демократией.
Одна из серьезных зон напряженности может возникать и угрожающе развиваться на рынке труда – в отношениях местных наемных работников с иноэтническими общинами иммигрантов. Этот же конфликт может возникать и на уровне элит. В качестве примера можно привести деятельность тех американских организаций, которые во многом определяют политику Республиканской партии США. Сюда же можно отнести и европейскую полемику вокруг модели мультикультурализма.
Сегодня представители многих наук ищут новые контуры, новую форму организации общественной жизни. То есть ищется некая посткейнсианская, постлиберальная модель управления обществом. Она связана с проблемой регулирования финансовых рынков, реформированием международных институтов, с поисками моделей глобального управления, с ограничением потребления в развитом мире и т.д.
А еще проблема – высокая безработица как норма. Если раньше считалось, что уровень в 4–5% есть допустимый предел, то сейчас он стал почти вдвое больше.
Другими словами, такие две доминирующие концепции, как кейнсианство или жесткая кредитно-денежная политика, которые в прошлом веке худо или хорошо справлялись с управлением жизненно важных мировых и государственных структур, сегодня дали исторический сбой.
И одним из парадоксов, иллюстрирующих эту глобальную проблему, является то, что сегодня Китай выступает за крайний либерализм в области инвестиционной политики, мировой торговли и т.д. А в это время США все больше склоняются к относительно мягкой кредитно-денежной политике и элементам протекционизма в международных экономических отношениях.
Поэтому нас ждет не только довольно мучительный период настройки глобального макроэкономического регулирования, но и неизбежный учет социально-экономических элементов – для того чтобы общественная динамика не выходила за какие-то приемлемые рамки.
Шансы и риски для России
Закончить свой комментарий к прогнозу я хочу краткими тезисами о возможностях России и о тех рисках, которых, как нам думается, для достижения своих целей ей следует избежать.
Идеология. Для России крайне важна самоидентификация в качестве евро-тихоокеанской страны как части общемировой цивилизации, основанной на европейских ценностях. Помешать этому процессу может распространение националистических идей, концепций исключительности, внедрение в сознание общества образа врага.
Широкие возможности может дать России многоуровневый диалог по вопросам идеологии развития и философии национальных ценностей c мировыми лидерами и другими заинтересованными странами.
Немаловажным условием развития и сохранения стабильности является взаимодействие России с США, ЕС, Китаем и Индией в противодействии агрессивному исламизму. Препятствием этому сотрудничеству могут стать клерикализация общественного сознания, риск межконфессиональных столкновений.
Экономика. Возможность осуществления модернизационной стратегии развития. Риск – необратимая консервация сырьевой структуры экономики.
Наиболее эффективна двухвекторная экономическая стратегия – сотрудничество всех регионов России одновременно с ЕС и Тихоокеанской Азией (ТА). Риск – упущенная выгода из-за ограниченного участия в глобальных интеграционных процессах.
Участие в региональных (ЕС, ТА) и мировых интеграционных объединениях. Риск – отставание в интеграции в многосторонние институты глобальной экономики.
Постепенное становление российского рубля в качестве региональной валюты торговых и финансовых расчетов. Помешать может неудача или неадекватно большая плата за превращение страны в региональный и мировой финансовый центр.
Для экономического успеха потребуется преодоление сопротивления консервативной части общества курсу на всестороннюю модернизацию, глобализацию и открытость. А также реализация двухвекторной стратегии интеграции в мировую экономику на всем пространстве России.
Социальная сфера. Ускорение формирования среднего класса и повышение до среднемирового уровня качества жизни за счет инновационной стратегии развития, расширения сферы деятельности мелкого и среднего бизнеса, дебюрократизации.
Препятствием может стать необратимое отставание в развитии среднего класса, рост числа бедных, снижение качества жизни до уровня развивающихся государств, утечка мозгов.
Повысить качество образования, медицины, оказания социальных услуг с учетом мирового опыта. Создать возможности для формирования полноценного гражданского общества. Помехой может стать неучастие в процессах создания новой глобальной социальной сферы. Отставание от мировых тенденций в области развития образования, здравоохранения, социального обеспечения.
Внешняя политика. Переход к совместным действиям и партнерству с мировыми лидерами в вопросах мировой и региональной безопасности.
Препятствие – обострение отношений с США в сфере противоракетной обороны, по вопросам глобальной, европейской, центральноазиатской и транстихоокеанской безопасности, прав человека, демократии, базовых ценностей.
Последовательное формирование новой архитектуры безопасности и сотрудничества в Европе. Активное участие в создании новой системы транстихоокеанской безопасности путем двусторонней и многосторонней дипломатии в отношении Китая, Японии и США.
Обострение отношений: с ЕС – по региональным проблемам, вопросам энергетической безопасности, расширения НАТО, создания новой системы европейской безопасности; с Китаем – по Центральной Азии и приграничной тематике; с Японией – по территориальным вопросам.
Ставка на экологически сбалансированное, многостороннее сотрудничество по вопросам освоения Мирового океана, Арктики, Антарктики и космоса (МОААК).
Риск – многосторонняя конфронтация по этим же вопросам с потенциальными партнерами.
Иные выводы и оценки в связи с «Глобальным стратегическим прогнозом – 2030» читатели могут сделать сами.
http://www.ng.ru/scenario/2012-04-24/9_call.html?insidedoc
Работа, которую недавно выпустил Институт мировой экономики и международных отношений, называется «Глобальный стратегический прогноз – 2030». Это, на мой взгляд, не только серьезное, но и в значительной мере новаторское исследование того, какой будет социально-экономическая, политическая картина мира примерно через 20 лет.
Мир еще сложнее, чем мы думали
Надо начать с того, что современный мир отличается неопределенностью, турбулентностью. Зарубежные специалисты ищут самые разные определения того, что происходит с миром, в котором мы с вами живем. Так, например, Фарид Захария, известный политолог, редактор еженедельника Newsweek, научный обозреватель СNN, вводит такое понятие, как постамериканский мир, который характеризуется скорее отсутствием великих держав, нежели их наличием. А другой американский политолог Чарльз Купчин говорит, что современный мир – это мир без доминирующего центра, а значит, и без доминирующей модели развития. Как мы видим, это определения очень осторожные. Но тем не менее они отражают особенности восприятия того времени, в котором мы существуем.
Если говорить о нашем вкладе в эту гонку дефиниций, то не так давно мы тоже закончили работу «Россия в полицентричном мире», в которой предлагаем несколько своих характеристик современного мироустройства. Одна из них заключается в том, что доминировавшая в ХХ веке христианско-европейская модель больше уже не является единственной и ведущей. Второй вывод, к которому мы пришли, – мир стал полицентричным. Причем в условиях современного этапа глобализации такими центрами нашего мира помимо очевидных доминирующих государств становятся межгосударственные образования, а они очень популярны. Активную роль играют негосударственные акторы: важные транснациональные корпорации, транснациональные банки, влиятельные фонды, неправительственные организации. Сюда же можно отнести даже террористические сети и наркокартели.
Все взаимодействия этих сложных структур (а это может быть сотрудничество, либо соперничество, либо открытая борьба и пр.) в современном мире плохо регулируются. Потому что отсутствуют необходимые глобальные правила, которые можно было бы применять к такой усложненной реальности. А те правила, которые есть, часто не справляются с задачами такого уровня макрорегулирования.
Тем более что есть еще одно измерение современного мира. Мир сегодня не только полицентричный, он еще и иерархический. То есть все время возникают попытки отдельных государств укрепить себя в роли либо региональных, либо транснациональных, либо глобальных лидеров. Еще пять лет назад я вряд ли бы назвал такие страны, как Турция или Федеративная Республика Германия, претендентами на роль региональных лидеров. А сейчас эти претензии очевидны.
А для того чтобы лучше ориентироваться в столь турбулентном мире, необходимы такие критерии и оценки, которые позволяли бы говорить о происходящих в мире процессах, явлениях с достаточной степенью объективности.
В Институте мировой экономики и международных отношений сложилась давняя традиция долгосрочного прогнозирования. Первую работу подобного рода мы сделали еще в 1975 году. Это был прогноз на 15 лет. С обретением опыта росло и число компетентных экспертов. Поэтому неудивительно, что в подготовке этого стратегического прогноза участвовали более 100 специалистов нашего института.
Работа уже получила весьма высокие оценки зарубежных коллег. Она переведена на корейский язык и была представлена в Сеуле. Сейчас переводится на китайский, английский и немецкий языки.
Надо сказать, что в предыдущих работах мы занимались в основном экономическимпрогнозированием. А здесь попробовали комплексное, междисциплинарное исследование. Поэтому в данном прогнозе помимо экономических оценок прослеживается развитие социальных, военно-стратегических проблем, международных отношений, в этом заключается определенная новизна подхода, который мы предварительно опробовали на ежегодных комплексных прогнозах начиная с 2003 года.
Сравнительный анализ показал, что наше ежегодное прогнозирование оказывалось точнее прогнозов Международного валютного фонда. Хотя в сегодняшней реальности достичь точного попадания в реальные цифры даже на краткосрочном периоде чрезвычайно сложно.
В стиле фэнтези рисовать просто
У нашего прогноза было две цели.
Скажу сразу о второй – она прикладная, так как наш институт отвечал за подготовку одного из разделов «Стратегии-2020», который называется «Международные позиции России».
Но я при всей важности решения прикладных задач полагаю, что первая цель гораздо важнее. А она сформулирована нами так: «Анализ глобальных тенденций, попытка интеграции проблем идеологии, экономики, социальной сферы, безопасности, странового и регионального развития».
Если говорить о методологии исследования, то она связана с построением некоего статистического каркаса прогноза и предполагает достаточно консервативную и трудоемкую работу. Потому что для получения макрооценок валового внутреннего продукта на будущие почти 20 лет нужно было отталкиваться от демографической статистики, которую мы считаем самой надежной из всех имеющихся статистических баз. Такой подход позволяет нам, к примеру, увидеть, какая будет численность рабочей силы в том или ином регионе в 2030 году. Это возможно хотя бы потому, что уже сегодня нам известно, сколько и где родилось младенцев в 2011 году и ранее. И понятно, через сколько лет они придут на рынок труда.
Затем мы включаем в свои расчеты производительность труда как наиболее инерционный и устойчивый фактор. После получения прогноза по ВВП мы пытаемся разложить этот продукт по производству и потреблению.
А затем начинается самая творческая работа. Это десятки часов семинаров, обсуждений с экспертами, специалистами, на которых мы пытаемся увязать все полученные оценки с социально-экономическими трендами.
Тут важно подчеркнуть, что мы стараемся избежать всевозможных популистских сценариев, которые носят либо катастрофический, либо, наоборот, пасторальный характер. Наши допущения достаточно просты. Мы полагаем, что в ближайшие 20 лет не произойдет глобальных военных, климатических, термоядерных и прочих катастроф.
Еще одно допущение: ближайшие два десятилетия будут отмечены эволюционной формой развития мира, а возможные системные сбои этого тренда не отменят. Тем не менее обозначенные в прогнозе направления представлены в дискуссионном ключе.
То есть выявлены факторы, которые будут работать на позитивное развитие, и одновременно представлены противоположные тенденции и причины, которые могут их вызвать.
Если говорить о стратегическом мышлении, то мы утверждаем, что популярная ныне концепция полюсов силы, или доминирования силовых стран, к концу прогнозируемого этапа заменится на концепцию ответственного лидерства. Другими словами, политическая ответственность станет преобладать над политической и военной силой.
При обсуждении нашей работы этот тезис вызвал немалые споры. Но мы убеждены, что именно так и пойдет развитие. Пример тому – Китай, где готовится очередной съезд КПК. По некоторым данным, на нем речь пойдет о серьезных дискуссиях относительно необходимости политической реформы, что, в свою очередь, не может не изменить международного образа одной из крупнейших стран мира.
Из представленных результатов прогноза видно, что мы предполагаем повышение влияния в мире так называемой мягкой силы над силой военной, что, в свою очередь, позволяет предположить – вероятность какого-то глобального военного столкновения будет минимальной. Снижению такой угрозы, в частности, может способствовать тренд взаимодействия Китая и России в области международной безопасности. Но это не отменяет каких-то региональных всплесков конфронтации изоляционистского, националистического и иного толка. Вероятность таких конфликтов будет особенно высокой за пределами евро-атлантического пространства.
Когда Китай – либерал, а США затягивают гайки
Теперь об экономике. На наш взгляд, темпы прироста мирового ВВП в 2011–2030 годах будут выше, чем в предшествующие десятилетия. Они будут составлять примерно 4,2–4,3%. При этом средние темпы российской экономики будут составлять 4% до 2020 года и несколько ускорятся в последующем десятилетии.
Из общей тенденции роста можно сделать такой вывод: сегодня мировая экономика ежегодно вырастает на величину, равную объему ВВП такой крупной страны, как Германия. Таково расширение рынка, на котором происходит конкурентная борьба между странами и транснациональными компаниями. Мы полагаем, что в этот период наука и инновации будут основными источниками роста эффективности. При этом серьезных ресурсных ограничений по сырью, рабочей силе и капиталу не возникнет. Если где-то это и будет случаться, то не отразится на общей тенденции. Но есть, конечно, и такая проблема, как несоответствие глобального регулирования интенсивности процессов второго этапа глобализации, особенно в финансовой сфере, что может привести к усилению структурных дисбалансов мировой экономики.
Что касается демографической ситуации, то, на наш взгляд, никакого глобального перенаселения не произойдет. В структуре населения тоже драматических изменений не предвидится. Очевидно, что за 20 лет доля развивающихся стран здесь вырастет на 2%, а доля развитых стран на такую же цифру снизится.
Но при этом надо подчеркнуть, что где-то на рубеже 2016–2017 годов объем валового продукта в развивающемся мире станет больше, чем в том мире, который мы традиционно относили к развитому. И это будет важной характеристикой данного десятилетия.
Хотя, на мой взгляд, это деление на развитые и развивающиеся страны устарело. Проблема будет понятна, если попробовать перефразировать толстовскую мудрость: «Все развитые страны одинаковы, а все остальные неразвиты, но каждая по-своему».
Хочу обратить внимание читателей на то сопоставление, где в нашем прогнозе сравниваются три страны (Китай, Россия, США) и одно международное сообщество (Евросоюз). И если сегодня в прессе вы вдруг прочтете сенсационную новость о том, что в четвертом квартале Китай обгонит США, не торопитесь доверять такому предсказанию. Потому что существует два метода, так называемый дуализм международных сопоставлений. Можно сравнивать страны либо по текущему курсу, либо по структуре экономики. Если мы анализируем страны с разной структурой экономики и используем при этом такое измерение, как предел покупательных способностей (ППС), то впереди планеты всей в этой четверке скоро окажется в 2017 году Китай.
А если прогнозируем по текущему обменному курсу доллара, то видим, что в ближайшие 20 лет США сохранят лидерство в мировой экономике. Конечно, когда страны сближаются по структуре экономики (а Китай будет демонстрировать именно это стремление – догнать Америку), то сравнивать, конечно же, нужно по текущему курсу.
Еще одна любопытная вещь, вытекающая из этих сопоставлений. К 2020 году США обгонят Евросоюз по любому из двух вариантов сопоставлений.
А что же Россия?
Если считать по ППС, то в 2010 году мы были на шестом месте в мире. В 2020-м, если все прогнозируемые тренды состоятся, будем на пятом месте. А в 2030 году есть шансы стать четвертой экономикой мира.
Если же сравнивать по обменному курсу 2009 года, то в 2010-м мы находились на 12-м месте. А в 2030-м с учетом текущего обменного курса займем 10-е место в мире.
Что касается российской производительности труда в соотношении с американской, то мы сможем увеличить ее с нынешних 24–25% до 31% к 2030 году.
Что касается повышения производительности труда в мире, то после достаточно резкого взлета темпов роста в развивающихся странах сейчас они весьма замедлились. Такую же почти горизонтальную кривую показывают и темпы развитых стран. Поэтому существующий разрыв будет сохраняться и в будущем.
Что касается дальнейшего развития социально-политической сферы, то наш прогноз указывает на некоторые важные риски, которые могут представлять опасность для развития позитивных мировых трендов.
Это прежде всего использование под предлогом обеспечения безопасности авторитарных методов и практик демократическими странами. Дальше следует активизация социального расслоения не только по линии «богатые – бедные страны», но и «богатые в бедных странах», а также «бедность в богатых странах». Нельзя не учитывать и обострение проблемы корпоративного гражданства, когда преференции для работников ТНК не распространяются на основную массу населения в развивающихся странах. Большой проблемой остается комплекс противоречий и рисков, связанных с глобальным открытым информационным сообществом.
Эти явления и процессы, конечно же, являются приметами нынешнего века, и подходить к ним надо не старыми мерками. Регулирование социально-политической жизни в странах с демократическими режимами в условиях поляризации доходов становится задачей высокого уровня сложности.
В своем прогнозе мы постарались выявить такие очаги напряженности, которые могут возникать в странах с развитой демократией.
Одна из серьезных зон напряженности может возникать и угрожающе развиваться на рынке труда – в отношениях местных наемных работников с иноэтническими общинами иммигрантов. Этот же конфликт может возникать и на уровне элит. В качестве примера можно привести деятельность тех американских организаций, которые во многом определяют политику Республиканской партии США. Сюда же можно отнести и европейскую полемику вокруг модели мультикультурализма.
Сегодня представители многих наук ищут новые контуры, новую форму организации общественной жизни. То есть ищется некая посткейнсианская, постлиберальная модель управления обществом. Она связана с проблемой регулирования финансовых рынков, реформированием международных институтов, с поисками моделей глобального управления, с ограничением потребления в развитом мире и т.д.
А еще проблема – высокая безработица как норма. Если раньше считалось, что уровень в 4–5% есть допустимый предел, то сейчас он стал почти вдвое больше.
Другими словами, такие две доминирующие концепции, как кейнсианство или жесткая кредитно-денежная политика, которые в прошлом веке худо или хорошо справлялись с управлением жизненно важных мировых и государственных структур, сегодня дали исторический сбой.
И одним из парадоксов, иллюстрирующих эту глобальную проблему, является то, что сегодня Китай выступает за крайний либерализм в области инвестиционной политики, мировой торговли и т.д. А в это время США все больше склоняются к относительно мягкой кредитно-денежной политике и элементам протекционизма в международных экономических отношениях.
Поэтому нас ждет не только довольно мучительный период настройки глобального макроэкономического регулирования, но и неизбежный учет социально-экономических элементов – для того чтобы общественная динамика не выходила за какие-то приемлемые рамки.
Шансы и риски для России
Закончить свой комментарий к прогнозу я хочу краткими тезисами о возможностях России и о тех рисках, которых, как нам думается, для достижения своих целей ей следует избежать.
Идеология. Для России крайне важна самоидентификация в качестве евро-тихоокеанской страны как части общемировой цивилизации, основанной на европейских ценностях. Помешать этому процессу может распространение националистических идей, концепций исключительности, внедрение в сознание общества образа врага.
Широкие возможности может дать России многоуровневый диалог по вопросам идеологии развития и философии национальных ценностей c мировыми лидерами и другими заинтересованными странами.
Немаловажным условием развития и сохранения стабильности является взаимодействие России с США, ЕС, Китаем и Индией в противодействии агрессивному исламизму. Препятствием этому сотрудничеству могут стать клерикализация общественного сознания, риск межконфессиональных столкновений.
Экономика. Возможность осуществления модернизационной стратегии развития. Риск – необратимая консервация сырьевой структуры экономики.
Наиболее эффективна двухвекторная экономическая стратегия – сотрудничество всех регионов России одновременно с ЕС и Тихоокеанской Азией (ТА). Риск – упущенная выгода из-за ограниченного участия в глобальных интеграционных процессах.
Участие в региональных (ЕС, ТА) и мировых интеграционных объединениях. Риск – отставание в интеграции в многосторонние институты глобальной экономики.
Постепенное становление российского рубля в качестве региональной валюты торговых и финансовых расчетов. Помешать может неудача или неадекватно большая плата за превращение страны в региональный и мировой финансовый центр.
Для экономического успеха потребуется преодоление сопротивления консервативной части общества курсу на всестороннюю модернизацию, глобализацию и открытость. А также реализация двухвекторной стратегии интеграции в мировую экономику на всем пространстве России.
Социальная сфера. Ускорение формирования среднего класса и повышение до среднемирового уровня качества жизни за счет инновационной стратегии развития, расширения сферы деятельности мелкого и среднего бизнеса, дебюрократизации.
Препятствием может стать необратимое отставание в развитии среднего класса, рост числа бедных, снижение качества жизни до уровня развивающихся государств, утечка мозгов.
Повысить качество образования, медицины, оказания социальных услуг с учетом мирового опыта. Создать возможности для формирования полноценного гражданского общества. Помехой может стать неучастие в процессах создания новой глобальной социальной сферы. Отставание от мировых тенденций в области развития образования, здравоохранения, социального обеспечения.
Внешняя политика. Переход к совместным действиям и партнерству с мировыми лидерами в вопросах мировой и региональной безопасности.
Препятствие – обострение отношений с США в сфере противоракетной обороны, по вопросам глобальной, европейской, центральноазиатской и транстихоокеанской безопасности, прав человека, демократии, базовых ценностей.
Последовательное формирование новой архитектуры безопасности и сотрудничества в Европе. Активное участие в создании новой системы транстихоокеанской безопасности путем двусторонней и многосторонней дипломатии в отношении Китая, Японии и США.
Обострение отношений: с ЕС – по региональным проблемам, вопросам энергетической безопасности, расширения НАТО, создания новой системы европейской безопасности; с Китаем – по Центральной Азии и приграничной тематике; с Японией – по территориальным вопросам.
Ставка на экологически сбалансированное, многостороннее сотрудничество по вопросам освоения Мирового океана, Арктики, Антарктики и космоса (МОААК).
Риск – многосторонняя конфронтация по этим же вопросам с потенциальными партнерами.
Иные выводы и оценки в связи с «Глобальным стратегическим прогнозом – 2030» читатели могут сделать сами.
http://www.ng.ru/scenario/2012-04-24/9_call.html?insidedoc
Комментарии (0)