От редакции: Портал Terra America завершает цикл публикаций, посвященных «тихоокеанскому развороту» во внешней политике США. Сегодня мы представляем вниманию наших читателей интервью с научным директором Института Индии, Китая и Америки (при Университете Кеннесоу, США, штат Джорджия) Дэном Стейнбоком. Как и многие его американские коллеги, он не склонен драматизировать напряженность в отношениях между США и КНР из-за событий в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Pacific Pivot он считает следствием сложившегося на сегодняшний день внешнеполитического консенсуса в США. Другое дело, что Китай может опасаться изменений в политике Соединенных Штатов в регионе после выборов 2016 года.

Но сам «тихоокеанский разворот», по мнению нашего собеседника, ― отнюдь не первый в истории. Обамовский ― по меньшей мере, четвертый. Да и вопрос о «сдерживании Китая» встал на повестку дня еще до прихода нынешнего президента в Белый Дом.

Особо отметим, что доктор Стейнбок весьма высоко оценивает понимание Россией значимости АТР и считает, что у нашей страны есть правильное стратегическое видение процессов, протекающих в данном регионе. Однако тактика должна быть скорректирована с учетом ускоряющегося развития событий в этой части света.

* * *
― Уважаемый господин Стейнбок, сегодня много говорят о «тихоокеанском развороте» администрации Обамы, о «перебалансировке» сил в АТР. Есть ли среди влиятельных политиков противники этого курса?

― На мой взгляд, в США имеется консенсус в отношении разворота к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Разногласия касаются реализации этой политики, а не ее сути. Споры идут не о том, «что», а о том, «как».

И ведь это не первый «тихоокеанский разворот» Америки. Впервые США «развернулись» в начале XX века, когда они были быстро развивающейся державой, завоевали Филиппины и имели имперские амбиции. Вторая «перебалансировка» произошла после Второй мировой войны, когда США достигли полного экономического, политического и военного господства в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Третья ― в 1980-е и 1990-е годы, в период бурного промышленного роста Японии.

В эпоху Джорджа Буша-младшего фокус сместился на вопросы безопасности и противодействие угрозам мирового терроризма, хотя одновременно просчитывались различные сценарии подъёма Азии, включая различные варианты ее сдерживания.

В «развороте» администрации Обамы стратегические изменения обусловлены экономическими реалиями. По мнению неоконсервативного крыла республиканцев, все наоборот. Они считают, что экономические сдвиги будут происходить благодаря монополярному военному превосходству США. Поэтому подход к «перебалансировке» следующего главы Белого Дома ― вот что вызывает вопросы относительно стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. И Пекин испытывает в связи с этим беспокойство.

― А что в этой связи можно сказать о Ближнем Востоке? Он становится более или менее важен для США? Может ли спор об этом стать линией нового водораздела внутри американского истеблишмента?

― Вашингтон по-разному оценивает стратегическую значимость Азиатско-Тихоокеанского и ближневосточного регионов. После войны доктрина национальной безопасности США основывалась на предпосылке, что Ближний Восток является основным источником энергии для Запада. Эта эпоха, однако, подходит к концу. Благодаря сланцевой революции к 2020 году США могут стать экспортером энергии. В результате, непосредственное экономическое значение Ближнего Востока в сценариях Вашингтона снижается, хотя стратегическое положение региона будет сохранять свою значимость. Экономическая, политическая и стратегическая роль Юго-Восточной Азии, наоборот, усиливается, начиная с 1980-х годов. И она будет продолжать усиливаться все ближайшие годы, как экономически, так и стратегически.

И демократы, и республиканцы это хорошо понимают. Сегодня этот вопрос ― один из немногих, по поводу которого мнения двух партий совпадают. Для демократов стратегические инициативы в АТР подчиняются экономическим реалиям. Старая республиканская школа склонна думать также. Однако, начиная с 1990-х годов, взгляды республиканцев на тему внешней политики подверглись значительному влиянию идеологии неоконсерватизма, согласно которой все экономические инициативы продвигаются за счет стратегического превосходства США.

К середине 2010-х годов разворот к АТР, безусловно, будет одним из главных приоритетов внешней политики. В более долгосрочной перспективе, благодаря своей экономической, политической и военной значимости, положение дел в регионе может оказаться самым важным политическим вопросом.

― Администрация Обамы с осени 2011 года запустила ряд инициатив, которые говорят о том, что США не просто напоминают о себе, но усиливают свое присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но пытаясь перестраховаться, администрация не определила четкую стратегию «перебалансировки сил» в регионе.

― Помогла ли Обаме высвободить силы и средства разрядка с Ираном?

― Никакие, даже важные политические вопросы, включая установление дружественных отношений между Вашингтоном и Тегераном, никогда не мешали и не помогали США заниматься балансом сил в АТР. Хотя американо-иранские отношения были разорваны с конца 1970-х годов, их стратегическая значимость в среднесрочной перспективе менее важна, чем значимость набирающей силу Юго-Азии.

Другое дело, что после стратегического перенапряжения эпохи Джорджа Буша-младшего Обама начал искать возможности для более реалистичного баланса между амбициозными задачами внешней политики и серьезными экономическими ограничениями. А тут еще «шатдаун», из-за которого президент не смог принять участие в крайне важных азиатских саммитах в конце октября… К тому же, приближаются промежуточные выборы, и маячит конец эпохи Обамы.

― А какова, на Ваш взгляд, роль России в Азиатско-Тихоокеанском регионе?

― В Азиатско-Тихоокеанском регионе роль России определяется ее ключевым положением в Шанхайской организации сотрудничества и китайско-российским договором 2001 года. Роль России в регионе также зависит от ее непосредственных интересов на «евразийской шахматной доске», включая Евразийский Союз.

Исторически позиция Москвы по вопросам суверенитета и невмешательства, которая часто критикуется на Западе, с пониманием воспринималась на юге, юго-востоке и востоке Азии. И поскольку Россия делает акцент на безопасности, стабильности и экономическом развитии, она может стать конструктивной и востребованной силой в региональных конфликтах, что продемонстрировало дипломатическое вмешательство Путина в сирийский кризис. Этот подход может нейтрализовать дестабилизацию, ослабить «неоимперские» амбиции Запада и способствовать экономическому развитию.

― Фиона Хилл в своей недавней статье в Foreign Affairs «Банда двух. Россия и Япония делают ход в борьбе за Тихоокеанский регион» пишет, что союз двух стран потенциально способен изменить баланс сил в АТР и остановить китайскую экспансию. Вы согласны с этим утверждением?

― До своего возвращения в Брукингс, с 2006 по 2009 год госпожа Хилл была служащей Национального совета по внешней разведке со специализацией «Россия и Евразия». Анализ, который она провела в «Банде двух», является своего рода отражением ее прежних профессиональных взглядов. Разумеется, Россия и Япония потенциально могут изменить баланс сил в регионе. Но воспользуется ли кто-либо из них, по отдельности или вместе, этим потенциалом, ― это другой вопрос.

Кроме того, предполагать, что целью Пекина является региональная экспансия, было бы упрощением. Из истории США мы знаем более подходящую параллель. Основной целью Доктрины Монро была не экспансия США, как таковая, а предотвращение дальнейших попыток европейских государств колонизировать земли в Западном полушарии и вмешиваться в дела стран Северной или Южной Америк, что США расценивали как агрессию.

Ну а Россия и Япония… На пороге XX века они были зарождающимися мировыми державами, которые имели и возможность, и желание изменить баланс сил в регионе. Сегодня администрация Синдзо Абэ занимается преимущественно экономическими реформами, одновременно увеличивая военные расходы. Россия, в свою очередь, стремится диверсифицировать свою экономику, одновременно укрепляя позиции в регионе. Кроме того, у Японии очень нестабильные и конфликтные отношения с Китаем, в то время как Россия и Китай являются стратегическими партнерами.

― Как бы вы описали интересы и задачи России в регионе? Какую тактику Вы бы порекомендовали России?

― Сегодня, в эпоху после холодной войны Азиатско-Тихоокеанский регион ― это одновременно и вызов, и шанс для России. С одной стороны, растущая мощь Китая, растущие страны АСЕАН и страны Южной Азии ― все они нуждаются в природных ресурсах, ведь их индустриализация будет развиваться. С другой стороны, пострадав от западного колониализма, многие азиатские государства приветствуют акцент России на суверенитет и невмешательство, а также разделяют ее взгляды на зарождающийся мультиполярный мир и неприятие однополярных принципов обеспечения безопасности.

Наиболее важно то, что Россия, как мне кажется, имеет правильное долгосрочное мнение о регионе и его стратегическом значении. В ближайшие двадцать лет АТР кардинально изменится. Соответственно, краткосрочная тактика России должна быть скоординирована с ее долгосрочным видением.

― Вернемся к КНР и США. По Вашему мнению, «сдерживание Китая» ― это просто образное выражение или реальная политика?

― Администрация Обамы любит подчеркивать, что усилия США по «перебалансировке» сил в Юго-Восточной Азии не направлены на сдерживание Китая. Однако вопрос о сдерживании возник еще до администрации Обамы. При Президенте Джордже Буше-младшем США укрепили отношения со своими союзниками в Азии, начали двигаться в направлении более гибкого и продолжительного присутствия военных сил в регионе, заключили Соглашение о свободной торговле с Южной Кореей, вступили в переговоры с Транс-Тихоокеанским партнерством по вопросу о зоне свободной торговли и наладили новые взаимовыгодные связи с Индией и Вьетнамом. Администрация Обамы продолжает эти действия, и присутствие США в регионе постепенно растет. Кроме того, американские власти пообещали, что запланированное в будущем сокращение расходов на оборону произойдет не за счет Азиатско-Тихоокеанского региона.

В рамках плана по расширению присутствия США в Юго-Восточной Азии администрация Обамы объявила о перемещении своих войск в Австралию и Сингапур. В Вашингтоне Австралию больше не считают Down Under (другим концом света), теперь это Top Center (важнейший центр). Однако Канберра скорее склонна лавировать между  стратегическими возможностями США, которые могут обеспечить ей политическую стабильность, и экономическими успехами Китая, которые необходимы для экономического роста.

В определенном смысле, политика «разворота» также влечет за собой более широкий географический взгляд на Азиатско-Тихоокеанский регион, включая в него Индийский океан и многочисленные островные государства.

― Как Вы думаете, Китай продолжит продвигать свои интересы на Ближнем Востоке, опираясь на хорошие отношения с Ираном?

― У Китая есть веские основания продвигать свои интересы на Ближнем Востоке. Если посмотреть на историю, Китай и Иран вели торговлю с 200 года до нашей эры. После войны Пекин, в отличие от Вашингтона, имел дипломатические связи как с дореволюционной династией Пахлави, так и с послереволюционной Исламской республикой. Сегодня эти отношения подогреваются нефтью и газом, которые крайне важны для индустриализации Китая. Однако, Иран — это лишь часть ближневосточных интересов Китая, которые, помимо энергетической политики, включают в себя экономические и стратегические вопросы взаимоотношений с основными странами региона. В общем, Пекин признает стратегическую роль Ближнего Востока в зарождающемся мультиполярном мире.

― И все же, Пекин и Вашингтон будут конфликтовать или плодотворно сотрудничать в регионе?

― Оба государства играют свою, определенную роль в регионе. Основные интересы Китая направлены на Азию, в то время как взгляды США обращены на Тихий океан. Когда-то влияние США в экономических, политических и военных вопросах было намного более значимо. Сейчас роль Америки в этих областях по-прежнему важна, но превосходство США сохранилось только в военных вопросах, и во всех трех сферах усиливается роль Китая, и более всего это заметно в экономике.

Соответственно, эти два государства имеют очень разные подходы к сотрудничеству в регионе. «Разворот» США направлен на создание новой военной веерной системы в Азии, в то время как задача Китая, как она была определена на недавних азиатских саммитах, — расширить и углубить торговые и инвестиционные связи. Иными словами, цель Китая — создание «морского шелкового пути».

«Москве и Вашингтону придется сотрудничать, даже если они совершенно друг другу не нравятся!» - Terra America

«Кто, зная границы своей деятельности, не приблизится к опасностям, тот будет жить долго» (Лао-Цзы)

От редакции: Соединенные Штаты, заключив промежуточную ядерную сделку с Ираном и наспех успокоив союзников на Ближнем Востоке, высвободили значительные силы и средства для так называемого тихоокеанского разворота (Pacific Pivot). Назвав свою стратегию в АТР «перебалансировкой» (rebalancing strategy), США стараются убедить весь мир, что речь не идет о сдерживании Китая. Недавно об этом говорил заместитель Чака Хейгела по региону, подобными статьями в последнее время наполнены индийские и общеазиатские СМИ.

Свежо предание, да верится с трудом. Масштабное военно-техническое сотрудничество с Индией, постоянное присутствие в западной части Тихого океана двух ударных авианосных групп ВМС США, а также молниеносная реакция на установление Китаем идентификационной зоны ПВО в Восточно-Китайском море (ADIZ) ― все это говорит о том, что попытка Поднебесной конвертировать свое экономическое могущество в нечто большее встречает ожесточенное противодействие со стороны Соединенных Штатов.

Какие аргументы обычно приводятся для того, чтобы убедить китайского и мирового читателя в том, что никакого сдерживания нет? Как правило, два. Первый: «сдерживание» (containing) ― устаревший термин времен Холодной войны. Второй: Соединенные Штаты сделали слишком многое для индустриальной модернизации Китая и превращения его в крупнейшую экономику мира, и зачем же сегодня США сдерживать своего крупнейшего торгового партнера?

При такой логике «заметается под ковер» то простое обстоятельство, что одно дело ― гигантский завод по производству товаров, потребляемых в Соединенных Штатах, причем произведенных зачастую по их же технологиям, совсем другое дело ― амбициозный глобальный игрок, требующий своего куска мирового пирога. И вот потенциальное появление такого игрока ― вполне себе повод для «сдерживания», даже если последнее будет частичным воспроизведением стратегии и тактики Холодной войны.

Сегодняшний собеседник портала Эдвард Люттвак в своей последней книге «Подъем Китая против логики стратегии» (2012 года) ставит такой диагноз китайскому экспансионизму: «Аутизм большой страны». Он полагает, что между стремлением Поднебесной к ускорению экономического роста и военно-стратегической экспансией есть фундаментальное противоречие: увлеченные «древними текстами» (так Люттвак называет, в частности, трактаты Лао-Цзы), китайские лидеры начали проявлять «преждевременную агрессивность». Как верно отмечает агентство Bloomberg, Эдвард Люттвак не предсказывает «большой войны», он лишь указывает на те риски, которые создает в регионе «китайский аутизм».

Анализируя сегодняшнюю ситуацию в АТР, мы не могли не узнать мнения именитого стратега.
* * *
― Уважаемый господин Люттвак, Америка, судя по всему, уходит с Ближнего Востока. Связано ли это событие с концентрацией дипломатических и военных усилий на Дальнем Востоке? Неужели друзья США в Центральной Азии останутся без поддержки?

― На Ближнем Востоке у Америки нет друзей, кроме Израиля, а Израиль не нуждается в защите. США сохранит свое минимальное присутствие в Персидском заливе через поддержание связей с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Все остальное уйдет.

Отказ бомбить Сирию, отказ от вторжения в эту страну ― часть этой стратегии, как и полный уход США из Ирака и Афганистана.

Мы также рады оставить Египет другим отчаянным парням… Там нельзя выиграть, можно только проиграть. Это общеамериканский политический консенсус.

Понимаете, в этом мусульманском регионе от Марокко до Индии ничего не работает. Война не работает, мир не работает, дипломатия не работает, экономическая политика не работает. И все, попадающее извне, также перестает работать.

Америка ― идеологическая страна, а в этом регионе есть соперничающая идеология ― Ислам. Америка ― прогрессивная страна, в ней каждую неделю появляется какое-нибудь новое право. Скоро, боюсь, появится право на брак с собакой. На Ближнем Востоке вообще презирают все права. Так что уход оттуда ― это окончательное решение всей американской нации, а не одного только Барака Обамы.

Вопросы военного характера и обеспечения национальной безопасности будут решаться с помощью беспилотников ― против конкретных персон. Или ракетными атаками ― против неугодных нам группировок.

США не будут присутствовать там в качестве постоянной военной силы и не будут предпринимать более никаких попыток улучшить общее положение дел в регионе. Жители Ближнего Востока не хотят, чтобы их делали лучше ― что ж никто больше и не будет. Американские усилия впредь будут направлены на Тихоокеанский регион.

― То есть на Дальнем Востоке друзья у США есть?

― На Дальнем Востоке у США много друзей. У нас есть Япония, у нас есть Австралия, у нас есть наш новый (я бы сказал, ― лучший) друг Вьетнам, где ремонтируются корабли ВМС США, Южная Корея, где стоят американские войска. У нас также есть Филиппины, откуда сначала американцев выгнали, а потом долго упрашивали вернуться, есть устойчивые связи с Индонезией.

Кроме того, день ото дня укрепляются наши отношения с Индией. И хотя США ― не союзник Индии, которая балансирует между Москвой и Вашингтоном, но, тем не менее, мы плодотворно сотрудничаем и с индийцами тоже.

― Вы упомянули Москву… Как вы считаете, сдерживание Китая предполагает сближение США и России?

― Именно! Такое сближение обязательно случится. Вероятно, уже в ближайшем будущем. Сейчас Китай не угрожает России, но уже очень скоро КНР будет представлять реальную угрозу для российского влияния в Монголии и Казахстане.

Вы поймите одну вещь! В городе Шэньян больше людей, чем живет к востоку от Омска в России. А это очень существенное демографическое давление.

Я говорил об этом еще во время своих поездок в Москву пару лет назад, повторю и сейчас: еще 10-15 лет, и Россия снова станет центром мировой политики.

Китайцы хотят видеть Москву союзником, и если это произойдет, то американцам придется нелегко. Так что США будут делать все возможное, чтобы улучшить отношения с Москвой.

Китайцы становятся все богаче и все агрессивней. И это, рано или поздно, превратит Россию в нашего союзника. Извините, но ведь больше России дружить не с кем! Так называемые «средние державы», страны БРИКС ― Бразилия, Индия, Южная Африка ― не имеют большого значения. Наши внуки станут дедушками к тому моменту, когда любая из них будет в состоянии что-то сделать действительно серьезное на мировой арене.

Когда Гитлер напал на СССР, последнему пришлось пойти на союз с англичанами и американцами. Политически Черчилль и Сталин не были близки. Мягко говоря, они были полными противоположностями. Но стратегия сильнее политики. Москве и Вашингтону придется сотрудничать, даже если они совершенно друг другу не нравятся.

― Но ведь ссоры между РФ и КНР нет, не так ли?

― Сейчас Китай ссорится со всеми к востоку от него. В такой ситуации ему нужно иметь союзников на своем Западе. В связи в этим отмечу, что Пекин ведет себя на данный момент уважительно только с русскими. И больше ни с кем.

― Хорошо. Но вот прямо сейчас осуществляют ли США сдерживание Китая или нет?

― Именно это сейчас и происходит. В довольно спокойной манере. Без провокаций, без ловушек… Просто когда китайцы угрожают нашему союзнику, мы союзника поддерживаем, даем ему гарантии безопасности. Заметьте, не мы это начали!

― А как Вы можете охарактеризовать действия Китая?

― Они давят каждый день ― словами, действиями, декларациями. Причем они изображают давление, которое намного превосходит их силы.

Если сравнивать со Второй Мировой, то они ведут себя не как Гитлер, а как Муссолини. Например, КНР объявила о создании ADIZ в Восточно-Китайском море. Китайцы сказали, что ни один самолет не может входить в нее без их разрешения. Американцы сразу же послали пару самых больших самолетов, которые у них есть ― 8-двигательные бомбардировщики В-52. Прямо в эту самую зону, не спрашивая никаких разрешений китайцев. И ничего они не сделали. Утерлись. Типичный случай бравады а-ля Муссолини!

― Если говорить о внутренней политике, то есть ли в США серьезная альтернатива тихоокеанскому повороту?

― Единственная альтернатива такому повороту ― изоляционизм. Сегодня в Штатах уже никто не говорит, что Ближний Восток важнее, никто. Нет никакой американской ближневосточной стратегии за исключением ухода из региона. Есть только АТР. И больше ничего.

Морская дуэль орла и дракона… откладывается - Terra America

От редакции: Портал Terra America продолжает исследование тихоокеанского разворота (Pacific Pivot) во внешней политике США. Высвободив в результате ближневосточной разрядки значительные силы и средства, Вашингтон может теперь успешно сдерживать Китай, сосредоточив основное внимание в регионе Юго-Восточной Азии. Однако эксперт Центра стратегических и международных исследований (CSIS) Стефан Соэсанто в интервью нашему корреспонденту высказал мнение, что никакой явной стратегии по сдерживанию Китая у США нет. Тем временем, Китай делает значительные успехи в космических исследованиях и все более настойчиво заявляет о своих интересах в Арктике.

Тем не менее, как показали последние события в регионе, одна очевидная составляющая у сдерживания Китая все же есть – военная. Каково соотношение сил «орла» и «дракона»? Может ли сегодня Китай на равных играть с гегемоном в мировом океане? Как разница в мощи ВМС двух держав будет меняться со временем? Об этом – статья нашего постоянного автора Станислава Хатунцева.
* * *
Целью военно-стратегического сдерживания Китая является сохранение под американским силовым контролем островных дуг, отделяющих прибрежные районы КНР от открытого океана, и недопущение прорыва на тихоокеанский оперативный простор ВМФ Поднебесной. При этом, судя по действиям США в связи с японо-китайским территориальным конфликтом вокруг островов Сэнкаку (Дяоюйдао), Вашингтон взял курс, который можно назвать «Ни шагу назад!», и не собирается уступать Пекину ни одной морской мили.

Впрочем, выходить в Мировой океан Китаю пока что не на чем. Военно-морские силы КНР и Соединенных Штатов просто-напросто несопоставимы. И по качественному, и по количественному составу.

Так, Америке принадлежит практически половина (10 из 21) всех имеющихся в мире авианосцев. Столько их по состоянию на февраль 2013 год находилось в строю. Еще один авианосец новейшего класса «Джеральд Форд» был спущен на воду совсем недавно – 9 ноября 2013 года. Предполагается, что в состав ВМС он войдет в 2016 году.

Как известно, американские авианосцы действуют в составе либо авианосных ударных групп (АУГ), включающих 1 авианосец и корабли сопровождения, либо авианосного ударного соединения (АУС) – это несколько авианосцев с сопровождением. Начиная со времен Второй Мировой такого рода оперативно-тактические единицы являются основой ударной мощи ВМС США. И именно они позволяют решать широкий спектр военно-политических задач и обеспечивают комплексное и эффективное военное присутствие Америки в различных уголках мира.

Ни о каких авианосных ударных группах КНР, тем более во множественном числе, в настоящее время и речи идти не может.

Единственный китайский авианосец «Ляонин» официально принят в состав ВМФ НОАК 25 сентября 2012 года. Так Китай стал десятой страной в мире, имеющей военные корабли данного типа. Через два месяца было объявлено о первых пяти успешных посадках на авианосец истребителей J-15, являющихся «творческим воспроизведением» советского Су-33. Таким образом, в области внедрения авианосцев в структуру своего ВМФ КНР делает лишь первые шаги, накапливая весьма необходимый, но всего лишь начальный опыт.

«Ляонин» рассчитан на то, чтобы нести три десятка J-15, а его вооружение является сравнительно слабым и ориентированным исключительно на самооборону. Основная задача корабля – служить учебной и экспериментальной платформой для постройки будущих авианосцев Поднебесной, а главная его военно-политическая функция – «демонстрация флага». Китайские военные подчеркивают, что данный авианосец будет использоваться не столько как боевая единица, сколько как учебно-тренировочная база по подготовке летчиков палубной авиации.

Конечно, АУГ можно сформировать и вокруг «Ляонина», но он пока не имеет достаточного количества палубной авиации и не пригоден для полноценной боевой работы. Китайский авианосец полностью укомплектуется самолетами в лучшем случае в 2016 году.

Но даже после этого АУГ на основе «Ляонина» будет по всем статьям проигрывать одной-единственной АУГ ВМС США, не говоря об американском военном флоте в целом.

Судите сами. Авиационная группа спущенного на воду аж в 1972 году. «Нимица» представлена 90 самолетами и вертолетами. Это втрое больше китайского показателя чисто количественно. Кроме того, необходимо учесть, что J-15 (он же СУ-33) – авиационный комплекс конца 80-х годов, он качественно уступает F/A-18 последних модификаций, составляющих основу американской палубной авиации.

Кстати говоря, именно «Нимицу» и его напарнику сейчас символически противостоит авианосец КНР в водах, омывающих берега Поднебесной. По сообщениям китайских СМИ, в конце ноября в Южно-Китайском море находились две АУГ ВМС США, включающие помимо «Нимица» авианосец «Джордж Вашингтон». Туда же направился боевой корабль авианесущего класса ВМС Японии «Исе» водоизмещением 18 тысяч тонн. Станции слежения КНР зафиксировали также подход атомной подводной лодки класса «Лос-Анджелес» с базы ВМС США на Гуаме. Американцы с японцами планировали провести в этом регионе совместные учения, после чего одна АУГ должна отправиться в Восточно-Китайское море.

Разумеется, китайцы не сидят сложа руки, так что положение дел меняется в пользу КНР, и меняется очень быстро. Оборонный бюджет Китая в 2012 году, по данным SIPRE, составил 166 миллиардов долларов. А по оценкам IHS Global Insight, он удвоится за период с 2011 по 2015 годы, превысив совокупные военные расходы всех остальных стран АТР.

У Поднебесной далеко идущие планы по усилению своих морских сил, включая атомный подводный и надводный флот. И она, конечно же, не намерена останавливаться на одном авианосце. Об этом заявил официальный представитель министерства обороны КНР Ян Юйцзюнь.

По сведениям China Daily, Китай уже приступил к строительству нового авианосца – исключительно китайского производства. Он будет располагать бóльшим числом самолетов, нежели «Ляонин» – не менее двух авиационных полков, включающих истребители, самолеты-разведчики, противолодочные самолеты, самолеты радиоэлектронной борьбы и вертолеты.

Однако перед Поднебесной стоят очень серьезные проблемы военно-технического характера.

«Ляонин» оснащен паротурбинной энергетической установкой, а это – вчерашний день. Разработка для авианосцев ядерной энергоустановки займет немалое время. Поэтому китайские авианосцы первых проектов, оснащенные двигателями предыдущих поколений, будут иметь ограничения по дальности хода и не смогут нести более 40 летательных аппаратов, что существенно меньше соответствующего показателя американских кораблей данного класса.

Кроме того, даже морально устаревший J-15, впервые поднявшийся с палубы в воздух в 2009 году, примут на вооружение не раньше 2014 года. Следовательно, в ближайшие годы, если не десятилетия (учитывая время, необходимое для разработки, доводки и начала серийного производства новых авиакомплексов) у Китая не будет палубного истребителя, способного на равных бороться с аналогичными летательными аппаратами морской авиации Штатов.

По данным известного военно-морского эксперта Ю.В. Ведерникова, до 2007 года осредненное стандартное водоизмещение единицы корабельного состава ВМС НОАК составляло порядка 1000 тонн, а средняя численность экипажа – 68 человек, что свидетельствовало о «прибрежном» характере китайского флота в целом. В структуре боевого состава количественно преобладали малые надводные корабли, ракетные и патрульные катера. Их удельный вес составлял 51.9%, на их долю приходилось примерно 20% противокорабельного ракетного потенциала ВМФ. Корабли морской зоны – эсминцы, фрегаты и подводные лодки – составляли 4.7, 7.9 и 13.8%, соответственно. Кроме того, китайский флот был обеспечен кораблями современных конструкций всего на 19.4%. Боевой авиационный состав ВМС НОАК на 82.7% был представлен самолетами устаревших моделей.

В целом к концу 2006 года китайский флот сохранял боевую структуру, ориентированную на действия в прибрежной и ближнеморской операционных зонах (до 500 миль). Но уже за 6 следующих лет ВМС КНР существенно увеличили свою оперативно-тактическую дальность – от 500 до 1000 миль.

В настоящее время АУГ американского флота создают реальную угрозу для прибрежной территории Китая. В случае конфликта США может нанести массированный удар палубной авиацией и крылатыми ракетами морского базирования из акваторий восточнее Лусона и островов Рюкю, при этом надежно прикрывая Тайвань. У Китая нет тактического ядерного оружия, поэтому при отражении потенциальной угрозы со стороны авианосных групп США он силами всех своих ВМС может в лучшем случае сорвать удар одной-единственной АУГ.

Китай обладает достаточно мощными противокорабельными системами наземного базирования, однако флоту, прижатому к береговой линии, они серьезно помочь не смогут.

К 2020 году ВМФ НОАК пополнится 70-ю обычными и атомными ударными подводными лодками, 84-ю эсминцами и фрегатами, двумя авианосцами и большим количеством менее крупных кораблей.

Однако новопостроенным кораблям и их вооружению следует пройти проверку на многочисленных учениях и стрельбах. Моряки должны часто выходить в море, нарабатывая необходимые навыки и умения. Но если для их американских коллег напряженный график тренировок и походов давно стал привычным делом, то китайцы проводят такого рода действия лишь спорадически. Длительное пребывание на базах, прерываемое редкими и непродолжительными походами, не обеспечивает должного уровня тактической и технической выучки. Первое в истории ВМС КНР кругосветное плавание по морям Тихого, Индийского и Атлантического океанов китайская эскадра совершила лишь однажды, в 2002 году.

Тем не менее, как считает профессор Военно-морского колледжа в Ньюпорте Джеймс Холмс, если в следующем десятилетии Китай будет действовать более активно, а корабли и оперативные соединения ВМФ НОАК станут выходить в море на недели и месяцы, то они превратятся в мощную силу, тем более, что в наступившем тысячелетии в КНР строятся корабли преимущественно морского и океанского классов.

С учетом темпов военного строительства КНР, можно предположить, что уже к 2020 году в западной части Тихого океана китайский флот будет уступать только американскому. Создание нескольких авианосцев существенно поднимет его боевой потенциал в целом. Благодаря им Китай может стать региональной сверхдержавой.

По поводу того, сколько авианосцев в конечном итоге нужно Китаю, существует несколько мнений. Наиболее популярна точка зрения, что 5–6 кораблей данного класса КНР будет вполне достаточно.

Военно-морская доктрина КНР разрабатывается с конца 1980-х годов и официально принята в 1995 г. В ее основе лежит «Стратегия активной обороны», которая предусматривает создание ВМФ и поддерживающих его военно-воздушных сил, способных отразить агрессию со стороны моря и нанести превентивные удары, в т.ч. на океанском театре военных действий. На 1-м этапе, до начала XXI века, предполагалось создать группировки, способные поддерживать благоприятный оперативный режим в пределах зоны, ограниченной так называемой «первой цепью островов». Это острова в акватории Южно-Китайского, Восточно-Китайского и Желтого морей, а также Рюкю и северные острова Филиппинского архипелага. На 2-м этапе, до 2020 года, планируется усилить флот так, чтобы он мог осуществлять оперативные действия в пределах «второй цепи островов». Это Хоккайдо, Курилы, острова Нампо, Марианские и Каролинские, Новая Гвинея, а также акватории Индонезийского архипелага, Японского и Филиппинского морей. На 3-м этапе, до 2050 года, КНР намеревается создать флот, способный решать задачи в любом районе Мирового океана. При этом ВМС Китая должны еще эффективно обеспечивать интересы страны, связанные с безопасностью судоходства и разработкой морских и океанских ресурсов.

Отметим, что 1-й этап подготовки к осуществлению «Стратегии активной обороны» был Китаем успешно выполнен.

В настоящее время китайский военный флот не способен оказать серьезное сопротивление американским ВМС. Однако со временем он будет в состоянии нанести им серьезный и даже критический для продолжения конфликта урон. Не будем забывать, что США никогда, по крайней мере, за своими границами, не станут сражаться «до последнего солдата».

Наращивание военно-морской мощи позволит Китаю обозначить свое присутствие не только в Тихом, но и в Индийском океане, через который из Персидского залива идут поставки углеводородных ресурсов. Пока Пекин не видит необходимости выходить за пределы Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. То, что интересует Китай, по словам Си Цзиньпина, находится в Азии. Но не будем забывать о 3-м этапе «Стратегии активной обороны». Не будем также забывать об интересах Пекина в Африке, Латинской Америке и в Арктике.

Однако для того, чтобы сделать свои ВМС флотом мирового уровня, Китаю необходимо добиться в АТР существенных геополитических изменений. Речь, прежде всего, идет о возвращении себе острова Тайвань. Это стратегическая цель китайской дипломатии. Подчеркиваю – именно дипломатии. Военным путем тайваньскую проблему надлежащим образом не решить. Усилия китайской дипломатии на данном направлении вряд ли увенчаются успехом ранее середины века.

При сохранении позитивных тенденций в социально-экономическом развитии КНР можно предположить, что в 2030-е годы китайский флот достигнет паритета с американским в морской оперативной зоне, а в 2040-е сможет побороться с ним уже на просторах западной части Тихого океана. И только к середине века, если к этому времени будет решена проблема Тайваня, ВМС Китая смогут бросить военно-морским силам США глобальный вызов.