Когда разгорелся украинский кризис в 2014 году, Россия бросила играть по правилам, которые сложились в системе международных отношений после холодной войны, и открыто бросила вызов американской гегемонии. Это решение фактически завершило 25-летнее сотрудничество великих держав и стало началом эпохи сильного соперничества между ними. Москва демонстративно придерживается этой линии уже 2 года . Столкновение с Западом становится все серьезнее, а российская международная политика основывается на конфронтации с США и отчужденности во взаимодействии со странами Евросоюза. Примерно в то же время в России из-за краха экономической модели, которая основана на экспорте нефти, случился сильный кризис. Западные санкции, введенные в качестве ответа на действия Москвы на Украине, и сильный обвал цен на нефть этот кризис только усилили. В этой довольно сложной ситуации Россия окажется на ближайшие годы, и то, как она с ней справится, не только предопределит ее будущее, но и окажет сильное влияние на всю систему международных отношений.

Главные приоритеты российской внешней политики

Сейчас Москве предстоит решить задачу - выдержать давление со стороны США и их союзников. В то же время Россия стремится уменьшить политическую изоляцию и приспособить экономику к санкциям и низким ценам на нефть, противостоять Западу в информационном пространстве. С февраля 2014 года Кремль де-факто пребывает в «режиме войны», а президент Владимир Путин выступает в роли военного лидера. До сих пор Кремль  держаться на этих позициях.

Кремль говорит, что собирается и дальше идти этим курсом и, что не будет идти на попятную и налаживать мир с Западом за счет различных обещаний «исправиться» и всяких уступок . Как сказал министр иностранных дел Сергей Лавров, с политикой умиротворения Запада за счет ущемления национальных интересов России покончено. Более того, осенью 2015 года Россия вновь бросила вызов миропорядку, который основан на гегемонии США и начала военную операцию в Сирии. Москва разрушила монополию Вашингтона на применение силы на международной арене и эффектно вернулась в регион, который покинула в последние годы существования СССР.

Основные внешнеполитические задачи России, доказывающие ее действия на Украине и в Сирии, — это предотвращение дальнейшего расширения НАТО в Восточной Европе и подтверждение своего статуса великой державы за пределами постсоветского пространства. Стратегия, которой придерживается Москва — создавать такие условия, чтобы ее прежние партнеры, а сейчас противники, и прежде всего США, были вынуждены признавать интересы России в сфере безопасности (так, как их видит не Вашингтон, а Кремль) и ее саму — как великую державу, с которой непременно стоит считаться на мировой арене.

Такими  приоритетами Москва руководствуется в переговорах с Западом по Сирии и Украине , по ядерным программам -северокорейской  и иранской. Москва  - при помощи соглашения «Минск-II», которое было заключено в феврале 2015 года, -хочет создать непреодолимые преграды для вступления Украины в НАТО и внедрить пророссийский элемент в ее политическую систему. А в итоге будущего , после мирного урегулирования в Сирии Россия надеется, что США перестанут смотреть на нее свысока, что она сможет вернуть себе роль одной из главных внешних сил в регионе и сумеет сохранить Сирию в качестве своего геополитического и военного форпоста.

Готовность России к взаимодействию по ситуации на Украине с европейцами и ее то, что она предложила создать коалицию против самопровозглашенного «Исламского государства» в Сирии, связаны с тем, что Москва стремится к тому, чтобы добиться отмены или медленного ослабления санкций и, хотя бы на каком-то уровне,  восстановления экономических отношений с Западной Европой. Россия надеется на то, что деловые круги европейских стран — особенно Франции, Германии и Италии — заставят свои правительства снять режим санкций. Москва с неугасающим интересом наблюдает за развитием нынешних событий в Евросоюзе и  надеется на то, что национальные интересы в политике стран ЕС усилятся и это откроет новые возможности улучшить отношения по отдельности со всеми европейскими государствами .

Возросло значение связей с другими партнерами из-за разрыва с Западом. Одной из основных задач стало — повышение продуктивности отношений с Китаем, ведь это растущая мировая держава с крупнейшей в мире экономикой, которая не стала присоединяться к антироссийским санкциям. Но у китайско-российского взаимодействия есть и свои ограничения. Китай не собирается портить свои деловые отношения с США, а Россия в свою очередь стремится не попасть в зависимость от  более сильного экономически партнера; а также стратегия и интересы двух стран не всегда совпадают. Таким образом, главные приоритеты в этом направлении — это укрепить связи с Китаем и сохранить дружественный характер двусторонних отношений, но в основных задачах России нет создания альянса с Пекином.

Вместо «Большой восьмерки» (а теперь «семерки»), Россию из которой исключили, она входит в «Большую двадцатку» и БРИКС, а систему саммитов Россия — ЕС и Совет Россия — НАТО ей может заменить Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Так что, Москва, практически обустраивается в незападном мире. Ее главными партнерами оказываются Бразилия, Вьетнам, Индия, Индонезия, Иран, Куба, Пакистан и ЮАР. Но нужно много времени, прежде чем Россия сумеет комфортно себя почувствовать в этой новой международной среде.

Москва заявляет одним из своих приоритетов — развить экономическую интеграцию в Евразии. На деле же экономический кризис, который затронул весь евразийский регион, и особенно саму Россию, и ее политическая конфронтация с Западом отодвинули на задний план Евразийский экономический союз (ЕАЭС) в сфере внешнеполитических интересов Москвы, и эта ситуация, скорее всего, сохранится до 2020 года. Но поддерживать близкие двусторонние отношения с такими партнерами, как Белоруссия и Казахстан, очень важно для России.

После перечисления целей, которые ставит перед собой Кремль, стоит также назвать цели, которые перед собой он не ставит и даже никак не рассматривает. Например, Москва не собирается завоевывать страны Балтии или создавать там пророссийские анклавы, усиливать гуманитарную катастрофу в Сирии, для того  чтобы «затопить» Евросоюз волнами беженцев и свергнуть германского канцлера Ангелу Меркель, а также не планирует захват Украины.

Основные группы влияния

По всем основным вопросам внешней политики, безопасности и обороны принимает все решения по-прежнему лично Путин. Он находится на посту президента с 2000 года (с перерывом на 2008–2012 годы — когда Путин был премьер-министром) и он один из самых опытных политических лидеров в мире. Путин обладает абсолютной властью, в основе которой лежит постоянная и беспрецедентная популярность у обычных россиян. Внешняя политика, которая направлена на возвращение России статуса великой державы, — одна из главных причин этой популярности. И то, что Запад противодействует напористой политике России только помогает ее укреплению.

Путин работает с группой высокопоставленных помощников — именно помощников, а не коллег или партнеров, — которые составляют Совет безопасности Российской Федерации (СБРФ). Компетенция СБРФ шире, чем национальная безопасность в ее обычном западном понимании. Совет может заниматься практически любой проблемой общенационального значения, например, финансами, экономикой, демографией или культурой. Внешнеполитические решения Путин принимает, опираясь на информацию, которую в основном получает от спецслужб.

В обдумывании, проработке и осуществлении внешнеполитических решений Путина специалисты по безопасности играют очень важную роль. С точки зрения этой группы, международные отношения представляют собой постоянную борьбу нескольких мощных держав за гегемонию и влияние. Неприязнь к Соединенным Штатам здесь сильна и абсолютно искренна. Главный выразитель интересов этой группы — секретарь СБРФ Николай Патрушев откровенно говорит, что Соединенные Штаты это  основной противник России. А Министерство иностранных дел под руководством Лаврова отдает предпочтение жестким методам реализации решений Кремля.

В условиях конфронтации с США значительно выросло воздействие тех, кто отвечает за  оборону, — верхушки вооруженных сил и представителей военной индустрии . Применение настоящей силы вновь оказывается инструментом российской внешней политики — как на постсоветском пространстве, так и за его границами И даже больше того, военную промышленность, которую поддерживает масштабная программа модернизации вооруженных сил, считают локомотивом новой индустриализации России. По итогам социологических опросов «Левада-центра», после Путина россияне доверяют больше всего министру обороны Сергею Шойгу. А вице-премьер Дмитрий Рогозин, который курирует оборонную промышленность, являет собой уникальный пример политика, обладающего явными президентскими амбициями, в составе «бюрократического» правительства страны.

Кругам, которые связанны с промышленностью, безопасностью и обороной, выгодны высокие рейтинги поддержки инициативной внешней политики Кремля и вооруженных сил. Более того, практически вся политическая элита — от Совета Федерации и думских партий до губернаторов, мэров и государственных СМИ — едина в вопросе патриотизма. Однозначное одобрение народом и элитой решительной политики Путина контрастирует со столь же категоричным неприятием этой политики маленькими либеральными группами и отдельными гражданами, которые имеют возможность в нынешней России высказаться, но не имеют большого влияния.

Деловое российское сообщество практически не высказывает своего мнения по политическим вопросам, но очень озабочено отрицательными экономическими последствиями конфронтации с Соединенными Штатами и ухудшением отношений с ЕС. Деловые круги ратуют за восстановление хороших торговых связей России с развитыми странами, по понятным причинам очень недовольны западными санкциями и российскими контрсанкциями и уж конечно не желают дальнейшего ухудшения отношений Москвы с США и государствами ЕС. Но все таки олигархический верхний слой этого сообщества очень зависит от Кремля и не хочет выступать с предложениями о смене курса; государственные корпорации во всем следуют линии правительства; а многие настроеные патриотически владельцы малых и средних предприятий поддерживают Путина.

Основные идеологические ориентиры

В 2016 году Путин сформулировал основную национальную идею России: патриотизм. Патриотизм в кремлевском понимании прежде всего связан с государством в качестве главной ценности, какая есть у нации. И отношение к нему служит основным критерием оценки деятелей прошлого и настоящего, да и обычных граждан. Российское государство считается центром «русского мира», которое уходит духовными и историческими корнями в Византию и православное христианство. В «русский мир» также входят Украина (исключая ее греко-католические западные регионы), Белоруссия, Молдавия и российская диаспора в других странах мира. Основная опора этого мира — Русская православная церковь. Путин, можно сказать свое пребывание на посту президента воспринимает  как миссию, которую послал ему Бог.

Так что, Россия отошла от «европейского выбора», который Путин анонсировал в начале нулевых, — по факту же страна следовала этому курсу со времени свержения коммунистического строя в 1991 году. Этот поворот России к собственному историческому и культурному наследию с акцентом на эпохе империи зачастую связывают с понятием евразийства. Без сомнения, культурное влияние Европы сохраняется, но Европы классической, не современной. Взгляды Кремля на ЕС можно сравнить с восприятием Европы императором Александром III и его дедом Николаем I в XIX веке: Россия находится в Европе, но к ней не относится. Современная Российская Федерация видит себя страной, которая занимает уникальное положение в Северной Евразии, — одинаково удаленной от Азии, Северной Америки, Ближнего Востока и Европы.

Российские лидеры считают себя консерваторами, но по своей сути они остаются прагматиками. Они готовы вести дела совершенно с кем угодно, при этом  не обращая внимания на идеологическую позицию, к которой в глубине души они относятся с цинизмом. Но что они по-настоящему не приемлют — так это любого вида революций. По мнению Кремля, поддержка Соединенными Штатами и Евросоюзом демократии и прав человека как внешнеполитический инструмент более эффективна в деле устранения авторитарных режимов, чем в последующем строительстве на их развалинах демократической системы управления.

Кремль задействует некоторых либералов в ведомствах, которые курируют экономическую политику, — что в принципе отвечает взглядам Путина, который отдает предпочтение рынку перед тотальным государственным контролем над экономикой. Более того, после событий в Крыму и на Украине Путин превратился в  кумира националистов, по поручению Кремля их держит в узде Владимир Жириновский и его Либерально-демократическая партия России. Коммунистическая партия совершенно «приручена» в Думе, а ее основатель Владимир Ленин оказался теперь предателем. Все перечисленные группы  поддерживают в основном внешнюю политику Кремля.

Главные геополитические проблемы и стимулы

Основное, что заботит Москву и определяет ее политику сегодня, — это наступление эпохи низких цен на энергоносители и прочие сырьевые продукты. Резкий обвал цен на нефть заметно девальвировало геополитическую значимость России в глазах ее основных партнеров в Европе и Азии. Представление о России как об энергетической сверхдержаве, столь популярное в середине нулевых, исчезло окончательно. Объективно ситуация подталкивает Кремль к диверсификации экономики. Но для благополучной диверсификации стране нужно взять на вооружение абсолютно иную экономико-политическую модель, создать благоприятную для бизнеса атмосферу, поддерживать предпринимательство и работать над техническими инновациями.

Этот поворот положит конец господству нынешних правящих — и обогащающихся — элит, а потому не может быть ими поддержан. Так что, Россия вновь оказалась на перепутье. В ближайшие пять лет ей предстоит выбрать один из трех вариантов: реформировать экономику и демонтировать существующую экономико-политическую систему; провести масштабную экономическую мобилизацию под эгидой государства; сохранить современную систему с перспективой ее затяжного упадка, а в конце концов, возможно, и социальных потрясений.

В краткосрочной или среднесрочной перспективе Россия, скорее всего, вынуждена будет столкнуться с исламским радикализмом на своих южных границах. Ближний Восток создает нестабильность, которая уже  распространяется на другие регионы исламского мира, в том числе на Среднюю Азию и часть Кавказа. В постсоветских государствах региона, сумевших пережить первые двадцать пять лет независимости, можно наблюдать характерные признаки наступления перемен, сопровождавшие в свое время начало «арабской весны». В Афганистане «Исламское государство» создало плацдарм для того, чтобы расширить свое влияние на всю страну и за ее пределы. Возможно, Россия, которая в 2015 году вступила в войну в Сирии, вынуждена будет сражаться и на гораздо более близких территориях, а дома ей придется противостоять провоцируемым ИГ угрозам экстремизма и терроризма.

В долгосрочном плане одной из основных проблем России остается демографическая ситуация. Темпы уменьшения численности населения снизились, а присоединение Крыма увеличило количество жителей России на 2 миллиона человек, и сейчас оно составляет 146 миллионов. Но в стране усиливается дефицит рабочей силы, стратегически важные регионы вроде Дальнего Востока по-прежнему очень слабо заселены, а интеграция иммигрантов из Центральной Азии — задача совершенно не из легких.

Экономика как ограничитель и двигатель российской внешней политики в ключевых регионах мира

На геополитической арене Путин привык претендовать на большее, чем это позволяет экономический вес России. Иногда эта модель поведения приносит удивительно успешные результаты, но не может считаться рабочей. Уже в среднесрочной перспективе она прекратит действовать, если не будут проведены реформы, для того чтобы высвободить все еще мощный потенциал развития и  роста  России, или не будет предпринята мобилизация народного хозяйства, что даст краткосрочный положительный эффект, но в конечном итоге приведет страну в  экономическую и политическую катастрофу.

Проводить реформы в условиях конфронтации с Соединенными Штатами окажется очень тяжело, а градус этого противостояния в ближайшие пять лет вряд ли существенно снизится. Даже если к 2020 году санкции ЕС будут официально отменены, политические риски для европейских инвесторов будут как и прежде очень высокими, что будет и дальше  препятствовать развитию экономических отношений. Сотрудничество с Японией, перспективное в свете ее поисков страховки от усиления позиций Китая, будет ограничено из-за негативного отношения к нему США. Москве придется искать способы обойти режим санкций незаметно для Вашингтона.

Пока политические факторы мешают экономическим связям с Западом, России нужно как можно более активно возможности в других регионах. Это будет довольно сложно: российский экспорт в незападные страны в основном состоит из товаров, цена на которые сильно упала и вряд ли существенно повысится в обозримом будущем. Пока совершенно неясно, смогут ли Россия и Китай к 2020 году вывести свои экономические отношения на новый уровень. Однако, если России удастся расширить сбыт своих товаров на рынках Китая, Индии, Ирана, Юго-Восточной Азии и арабских государств Персидского залива, она сумеет частично компенсировать сокращение торговли с Западом и диверсифицировать свои экономические связи.

Чего ожидать от Москвы Вашингтону и его европейским союзникам?

В ближайшие пять лет отношения России с США и Европой будут конкурентными и напряженными. Москва, если ее не спровоцируют, не станет вторгаться на территорию НАТО, но время от времени возможны инциденты на новой линии противостояния — от Арктики и Балтики до Черного моря, а может, и где-нибудь еще. Россия и дальше будет пытаться компенсировать свою более слабую позицию. Способы компенсации могут быть самыми разными: от усиления опоры на политику ядерного сдерживания до работы над благоприятным балансом сил на местах, от быстрого принятия решений и смелых действий, в том числе силовых, до запутывания ситуации и «гибридных» операций. А поскольку ставки для России в этом возобновившемся противостоянии выше, чем для западных стран, она будет готова идти на больший риск и нести больший ущерб, чем ее оппоненты.

В этих условиях важнейшее значение приобретают меры по недопущению эскалации конфликта между Россией и Западом. Главное здесь — предотвращение инцидентов с участием военных самолетов и кораблей за счет мер по укреплению доверия; контроль нормальной работы каналов связи, в том числе между военными; наличие посредников, пользующихся доверием у обеих сторон и способных вести конфиденциальный конструктивный диалог по спорным вопросам и общим проблемам, например в сфере стратегической стабильности.

В общей обстановке конфронтации взаимодействие России с западными странами будет осуществляться в лучшем случае в форме заключения сделок в тех областях, где совпадают или пересекаются национальные интересы. Здесь Москва не будет уклоняться от партнерства с Западом и готова работать вместе с Вашингтоном и его союзниками. Однако российская сторона пойдет на сотрудничество, только если убедится, что Америка обращается с ней как с равной и учитывает ее интересы. Собственно, в этом и состоит конечная цель внешней политики Кремля.

Для достижения этой цели России придется добиться от Запада уважения российского «пространства безопасности» через исключение возможности вступления в НАТО Грузии, Молдавии, Украины или любой другой республики бывшего СССР и через предоставление этим странам нейтрального статуса по отношению к России и НАТО; сотрудничества в разрешении международных кризисов под эгидой Совета Безопасности ООН, где Россия обладает правом вето; восстановления нормальных экономических отношений между Россией и Западом в процессе урегулирования конфликта в Донбассе на основе соглашения «Минск-II» и поиска формулы для признания Крыма частью России в соответствии с волеизъявлением его жителей.

С точки зрения Кремля, в вопросах, по которым у Москвы и Запада нет принципиальных разногласий, Россия должна полномасштабно сотрудничать с Вашингтоном. Там, где фундаментальные расхождения существуют, их необходимо выводить за скобки, чтобы они не блокировали диалог, если он возможен, — как это произошло с темой статуса Абхазии и Южной Осетии во время попытки «перезагрузки» российско-американских отношений, предпринятой в 2009 году. По всем проблемам, находящимся между двумя полюсами, следует искать компромиссы.

Что касается вопросов мироустройства, то Россия не предлагает своей альтернативы сложившемуся порядку или грандиозных планов по его реформированию. Москва выступает не против миропорядка как такового, а против американского господства над ним. Таким образом, ее притязания носят не столько содержательный, сколько процедурный характер. Российская сторона хочет иметь постоянное место «в президиуме», с фактическим или юридическим правом вето, как в Совете Безопасности ООН. Она стремится быть среди тех, кто создает правила, а не пассивно соглашаться с тем, что разработало международное сообщество во главе с США. Неслучайно Россия всегда считала Совбез ООН более разумной моделью, чем Совет Россия — НАТО, где ей противостоят 28 стран-союзниц, связанных блоковой солидарностью.

Однако после 2014 года, когда произошел разрыв с Западом, мало кто в России рассчитывает на то, что США и Европа пойдут навстречу Москве. С каждым годом конфронтация и отчуждение становятся все глубже — и российская сторона все более скептически относится к самой возможности создания честного мирового порядка. По ее мнению, на смену старому устройству приходят системы регионального масштаба: Транстихоокеанское партнерство (ТТП) и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), дополняющие традиционные альянсы США, китайская инициатива «Один пояс, один путь» и так далее. Санкции, введенные Западом, разрушили концепцию «неделимого мира», в которую все вкладывались после окончания холодной войны. И Москва начала уделять больше внимания региональным и субрегиональным образованиям: группе БРИКС, ШОС, ЕАЭС, Организации Договора о коллективной безопасности и другим структурам. Из общемировых организаций полезными по-прежнему считаются Совет Безопасности ООН и «Большая двадцатка».

Как бы то ни было, сможет ли Россия достичь своих внешнеполитических целей и в каком объеме, зависит прежде всего от успеха или провала перезапуска экономики страны. И в ближайшие пять лет мы получим ответ на этот вопрос.