Чтобы дать ответ на этот вопрос, необходимо четко определять, что такое медиа, и о каком будущем идет речь – десять лет или двести лет? Так как в этих разных будущих будут разные медиа, а со временем и не будет вообще никаких медиа.

Если речь идет о горизонте изменений в десять лет, то мы заметим усиление тех процессов, которые сегодня идут, когда медиа становится все больше и больше, изменяется соотношение медиапроизводства и медиапотребления. Постепенно медиапроизводителей становится все больше. В времена Пушкина хороший журнал имел пятьсот читателей, но тогда это была, что называется, «вся Россия». Сто лет назад в мире существовали десятки журналов, скажем,  в которых писали физике, а тридцать лет назад их были сотни, разные издания, посвященные конкретным  отраслям и аспектам лишь одной этой науки. Все большая сегментация по все более маленьким нишам, и следствием стало возникновение сервисов и агрегаторов вокруг медиа. Это давно происходит и продолжит еще некоторое время происходить.

В «Сумме технологии» Станислав Лем описывал концепцию, которая кажется верной, она утверждает, что явление сначала существует одно для всего сообщества, затем оно – одно для многих, затем одно для немногих, затем одно для каждого, затем много для каждого, и затем это явление изменяет свои свойства и прекращает быть тем, чем оно было, передавая эти свойства другому процессу и явлению. Сначала были одни солнечные часы на башне или на площади. Затем часы в каждом зажиточном доме. Затем часы у каждого человека. Потом несколько часов у одного человека. Часы были для различных целей. А затем часы свою функцию передают другому предмету и как бы пропадают, растворяются в другом понятии и устройстве – в компьютере, телефоне и так далее. Так случается и с медиа. От глашатая, который зачитывает царский указ на площади – одного для всех. Потом постепенно издают журналы, газеты,  затем их становится много, появляется интернет, где любой человек может смотреть уже огромное количество сайтов. Медиа становится для каждого очень много. И этот процесс еще некоторое время будет продолжаться, после чего можно будет сказать, что медиа станут другими, что они пропадут в привычном для нас виде. Смена этих фаз существования явления сама зависит и сопровождается и в свою очередь провоцирует культурные, социальные, технологические  изменения в обществе.

Происходит этот процесс не только с медиа, он также происходит и во многих технологических областях, и с людьми тоже. И если говорить не о десяти, а о ближайших ста годах, человек перестанет быть таким, каким мы его сегодня знаем. На заре идентичность была одна на все сообщество – племя, потом люди дробились на роды, на кланы, на семьи, уменьшались в единицах, потом каждый человек стал отдельной личностью, в то же время агрегируясь в новые сообщества и нации. А сейчас – множеством личностей в одной: как родитель одно, как сотрудник другое, как участник ролевых игр третье и совершенно другая личность на форуме в интернете. И это предвестник того, что вскоре человек перестанет находиться с собственной идентичностью в тех отношениях, в которых сейчас находится. 

Есть еще очень важный тренд – отказ от посредничества. Он повсеместный, можно еще много примеров приводить. А посредничество является одной из функций медиа. Мы существуем в мире восприятий – событие случается лишь тогда, когда его восприняли. К примеру, Тунгусский метеорит. Он же не падал бы, если бы никто не знал об этом. Газета в качестве посредника  донесла событие до тех людей, кто это увидеть не мог. Объяснила его для тех, кто не смог его понять. В настоящее время, если где-то упадет Тунгусский метеорит, нам непременно захочется увидеть видеозапись с места события – может быть даже в прямом эфире. И нам хочется напрямую с этим взаимодействовать, то есть на  необходима не только информация, но еще и эмоции. Мгновенная информация и ощущение причастности и присутствия вызывают эмпатию. Медиа начинают конкурировать между собой за все твое свободное время, за всю твою эмоцию. Каждое из них прекращает получать необходимую долю твоего внимания, и, таким образом, теряет возможность получить те деньги, на которых внимание спекулирует. Чем сильнее дробится рынок, тем меньше денег и внимания получает каждый игрок, тем больше проблем имеет, несмотря на ее рост, индустрия в целом. Сочленение развлекательных и игровых медиа с информационными, с в рамках новых технологий, провозвестником которых является современный VR, позволит в реальном времени создавать медиа, в которых пользователь вначале станет определять, как будет развиваться сторителлинг или сюжет, а дальше – в нем участвовать непосредственно. Знание переплетется не только лишь с эмоциями, но и с действием.

В какое-то время объем данных и использование их в нейронных сетях поможет позволить создавать медиа, условно говоря, под любую аудиторию, ее  стилистику и идеологему. Событие само по себе станет создавать свое медийное отображение, так как будет настроена новая  инфраструктура социума и технологическая инфраструктура.

Это относится и ко многим новостям, которые будут создаваться сами из bigdata, из анализа перемещений акций, людей на самом деле сейчас это уже происходит. То, что думают ньюсмейкеры, то, как они осмысляют события, будет производиться еще долго, до тех пор пока человек и личность представляют из себя то, чем они являются сейчас. А это тоже изменится. Как только сингулярность наступит, когда мы станем понимать и обрабатывать огромное количество объемов данных, и сами эти данные станут создавать новые сущности, первая задача, которую они разрешат, это отрыв сознания от тела, каким мы его сегодня знаем и от смертности,. Перенос сознания в иную форму и среду, на условную флешку. Мы сумеем его просто транспортировать, и оно сможет продолжать функционировать в небелковой среде.

Какие в этот момент должны быть для него медиа? Если он может быть подключен ко всем носителям, включая все другие такие флешки? Представьте себе, что человек перестает быть индивидуумом, сохраняя способность быть индивидуумом, становится частью гигантской сети таких же индивидуумов. Зачем ему посредники? Зачем ему выбор как вынужденный фильтр? Единственным вопросом выбора оказывается «хочу – не хочу».

И кроме того, когда личность и способ мышления перестают быть привязанными к телу, то возникает вопрос – а почему мы не можем себя копировать, чтобы нас было одновременно пять? Почему бы не сохранить себя на флешку, которая летит на Марс, и отдельно на ту, которая здесь? Тогда до точки Х у вас будут общие воспоминания, потом – различные, но личность-то одна и та же. И что с этим делать – мы не знаем.

В тот момент у нас появится вторая точка рождения, когда воспоминания начнут мультиплицироваться. И какие медиа вам могут быть нужны в этот момент, какие данные, какие эмоции вы захотите испытать, если вы сами в состоянии генерить себе, образно говоря, любую эмоцию, вы сами становитесь медиа для себя! И произойдет это в какие-нибудь 200 лет.

В каком-то смысле для нас это является вопросом выживания. Мы, скорее всего, один из немногих видов на Земле, осознающий одновременно конечность известного нам пространства и возможную бесконечность времени. И мы по-прежнему белковый вид с инстинктом самосохранения, который ищет способ спастись, например, от гибели планеты. Солнце не вечно. Конечно, это произойдет не через двести лет. Но если нам ничего по дороге не помешает, рано или поздно инстинкт самосохранения приведет нас к тому, что мы должны найти форму небелкового существования, и это энергетически более эффективно и технологически более близко, чем найти способ физически «улететь» из этой галактики в известном нам теле. Мы с детства хотели улететь на другую планету, это онтологическое желание, и значит, мы улетим. Вероятно, для этого должны быть мы не мы и планета не планета, и лететь необходимо не физически, а просто переслать свой файл, и там, на той планете, если нам по-прежнему будет нужна какая-то тактильная жизнь, мы захотим стать там осьминогами. Какая разница?

Речь идет об усовершенствовании вида на абсолютно новом уровне, вне существующих рамок телесности и известных сегодня знаковых систем. Я думаю, что 200-250 лет абсолютно достаточно, для того чтобы человек был годен к небелковому существованию, к какой-то цифровой, технологической форме существования, внутри которой медиа – это просто коммуникация между этими формами. 

Мы уже находимся в начале процесса этих изменений. Через пятьдесят лет мы сможем его предсказать с гораздо большей точностью. И от самого предсказания процесс начинает ускоряться. Потому что любым предсказанием мы ставим себе цель, на которую бросаются все ресурсы, и как только у нас становится бесконечное количество энергии, жизнеобеспечения и так далее, как только у нас исчезает дефицит, мы перестаем конкурировать за него и тратить деньги на эту войну. И прорывы последнего времени в деле генерации, хранения и распределения энергии – самое начало, но четко обозначающее этот вектор. 

Даже того экономического ресурса, который есть сегодня, при правильном распределении, при отказе от войны за ресурсы вчерашнего типа (территории, полезные ископаемые и др.) хватит для того, чтобы победить рак, сделать любую трансплантацию, обеспечить нам это почти бесконечное существование, поэтому гораздо раньше – лет через семьдесят – могут появиться люди, которые этот период в 200 лет покроют своей жизнью. В каком-то смысле нынешние дети – это первое из последних поколений, которым понадобятся медиа, не только те, которые мы производим сегодня, но и те, которые мы можем сегодня себе представить.

Что ждет медиа в будущем, но скорее в далеком будущем, а не через 3 года? Технология, по которой мы строили свои прогнозы, экстраполирует тренды и фактически запускает определенный тип мышления, его еще называют форсайтным (от англ. foresight), когда вы мысленно переноситесь в будущее и оттуда, задом наперед, думаете о том, а как же к этому будущему прийти. 
Основные выводы. К ним, конечно, не стоит относится буквально. Они были сделаны лишь для того, чтобы помочь вам подумать в определенном направлении. 

В мире, где пользователи производят контент, а роботы доставляют, журналист – это разработчик, который пишет алгоритмы-фильтры.
Информационные пузыри будут сужаться до размеров одного человека. Вместо новостей из Сирии – новости из кухни. Эволюция контента определяет развитие (или деградацию) пользователя.
Идеальный Google однажды наступит, в поисковой выдаче будет только одна позиция и это 100% попадание на ваш запрос. Вся правда однажды будет доступна всем людям. Задача журналиста помочь осознать, что есть правда.
Деньги станут полностью цифровой сущностью и будут обеспечиваться не золотом и не кредитами, а пользовательским вниманием. Медиа и магазин – это одно и то же. Кнопка «Купить» однажды появится рядом с любым словом или картинкой. Наступит экономика внимания.
Соцсети будут все больше влиять на политику, пока не подменят собой государство. Если к тому моменту еще останется институт выборов, то их выиграет виртуальный кандидат.
Как вообще думать про будущее?

Сделать такие выводы вы можете и сами, если возьмете какой-то подтвержденный тренд и попытаетесь усилием мысли его продлить на 20 лет вперед. Что такое тренд? Это верифицируемое изменение какой-то величины — ну, например, «В Москве растет число машин» — очень даже тренд. «Падает цена абонентской платы за интернет», «Снижается цена рекламного места на уличном щите» и так далее. 

Любой тренд отвечает на вопросы: «Что изменяется, какой параметр? (число машин, цена абонентской платы...)», «Как изменяется? (растет или падает?) и где изменяется (мир, страна, город, аппстор и т.д.)

Соответственно, если есть тренд на рост чего-то, то это что-то будет расти, пока не произойдет перелом. Если вы когда-нибудь играли на Форексе, то знаете выражение «trend is your friend», которое советует открывать позиции по тренду и делать обратное только в экстренных случаях. 

По медиа выходит много неплохих подборок трендов. Я как-то делал обзор по трендам от ведущих агентств и институций: WEFORUM, Thomson Reuters, Hyper Island, Frost&Sullivan и даже министерства обороны Великобритании. В них есть интересные выводы, почитайте. К тому же тренды эти можно брать и по-разному играть в них, продолжая, пересекая, выдумывая «черных лебедей», которые тренды убивают и так далее.