РОБЕРТ ДЖ. ШИЛЛЕР

Следующее столетие заключает в себе любое количество рисков, поскольку беспрецедентное в истории количество людей пытается хорошо жить на планете с исчезающими ресурсами, опаснейшим стратегическим оружием массового уничтожения и бурно развивающимися новыми информационными технологиями, которые будоражат рынки труда и создают карьерные риски. Управление этими рисками будет в основном лежать в области науки и техники, но есть и чисто финансово-страховая область, а также в сфере, о которой пойдет речь в настоящей главе. Ожидается, что новые технологии помогут найти новый и значительно более совершенный подход к управлению всеми этими рисками. Мы можем надеяться или ожидать, что появится новый вид управления рисками, который избавит нас от страхов по поводу будущего столетия,—такого управления рисками, которое может сочетаться со стимулами для ученых и инженеров к разработке и внедрению улучшенных решений фундаментальных проблем, связанных с этими рисками.
Можно только представить себе, какие еще  изменения могут произойти через 100  лет, если случатся экологические катастрофы, или  масштабные войны, или  эпидемии, или  когда благодаря технологическим революциям одни нации получат крайнее экономическое превосходство над другими. В то же время теория управления финансовыми рисками существенно продвинулась вперед: математическая теория становится все более совершенной, а  развитие поведенческой экономики создает возможности для поиска индивидуальных финансовых решений для  реальных людей. Существует также тренд демократизации управления рисками — в сторону повышения доступности принципов управления рисками для значительно большей части мирового населения. Столетия назад лишь самые богатые и  самые искушенные пользовались страховкой, или банковскими услугами, или услугами портфельного управления, а сегодня, по крайней мере в развитых странах, все эти услуги широко распространены.
Однако еще больше предстоит сделать для сохранения этих тенденций. К счастью, новые информационные технологии, развивающиеся с  захватывающей дух  скоростью, могут поддержать этот тренд и даже ускорить его в следующем столетии. Продолжение тренда к  более совершенному управлению рисками зависит от экспериментов с новыми методами управления рисками, а  результат каждого конкретного эксперимента не  определен и может быть неудачным. По мере накопления с течением времени нашего знания о том, как справляться с подобными кризисами, наше положение будет улучшаться. Невозможно дать хороший прогноз на  будущее, не предложив новых идей. Если мы собираемся сделать больше, чем экстраполировать существующие тренды, мы должны опереться на наше ощущение того, какие идеи были бы, в  сущности, хороши для  будущего, и  поверить в  будущую реализацию по-настоящему хороших идей, которые сегодня еще, возможно, неосуществимы или не очень хорошо известны.
Кроме того, затем мы  должны рассмотреть риски, связанные с  некоторыми аспектами предложенных идей, чтобы увидеть, как эти идеи могли бы работать, вследствие чего они  могут приобрести идеосинкразическую окраску.

Управление рисками в новом мире, почти обладающем искусственным интеллектом

Вне зависимости от того, будет ли создан настоящий искусственный интеллект или нет, скорее всего, революция в информационных технологиях, поражающая нас все новыми инновациями, продолжится и будет предлагать все лучшие возможности, хотя машины все еще не будут понимать. Вам, по всей видимости, понадобится настоящий доктор или настоящий юрист. Однако следует ожидать, что машины приблизятся к реальному интеллекту настолько, что в определенные моменты мы перестанем замечать разницу, и  станут альтернативой интеллекту человеческому, причем этой альтернативой мы будем пользоваться очень часто или даже чаще всего.
Доктора и юристы будут активно использовать такие машины (если не будут физически соединены с  ними через мозг, как  предполагают некоторые). Эта колоссальная вычислительная мощь будет как создавать риски, так и заключать в себе возможности их уменьшения. Важным следствием этого подхода к искусственному интеллекту будет долгосрочный тренд в сторону унификации мировой культуры. Социолог Эмиль Дюркгейм считал, что общество обладает «коллективным сознанием», а социолог Морис Хальбвакс расширил это понятие до «коллективной памяти». Если мы все помним много одних и тех же фактов, у нас есть одно и то же основание для развития картины мира, и в этом случае наши картины мира будут иметь тенденцию к сходству.
Однако в те времена, когда эти ученые писали свои работы, они не могли  бы даже вообразить, насколько современные информационные технологии усилят эти факторы. Мировая экономика, пожалуй, таким образом станет более эффективной, но при этом возникнут более тесные взаимосвязи между странами и регионами, что сделает их более уязвимыми по отношению к международному экономическому коллапсу. В этом мире, где почти уже создан искусственный интеллект, будет существовать тенденция к возникновению новых видов субкультур, которые уже не будут разделены по географическому принципу.
В частности, вероятно развитие космополитической культуры людей, наиболее связанных с искусственным интеллектом, своего рода мировой элиты, члены которой в процессе постоянной коммуникации будут скорее развивать лояльность по отношению друг к другу, чем к своим географическим соседям, а миллиарды остальных сформируют мировую цепочку гетто.
Даже среди элиты глобализация культуры не будет полной, и все еще будет существовать древнее национальное и традиционное этническое и религиозное соперничество и потенциал для возникновения войн. Не  будет существовать такого центрального органа, который бы контролировал все эти процессы, создающие риски для отдельных людей и общества в целом.
Информационные технологии вызовут сокращение подпольной, неформальной и теневой экономики В данный исторический момент все еще существует большой объем подпольной экономической деятельности, даже в передовых странах. Люди не хотят надлежащим образом оформлять свою экономическую деятельность, так как хотят избежать налогообложения, регулирования или возможных судебных исков.
Однако в следующем столетии будет все сложнее скрывать мошенничество и уклонение. С ростом объема доступной широкому кругу пользователей информации будет все проще ловить людей на подпольной или  теневой деятельности. Электронные деньги в той или иной форме быстро становятся основным видом расчетов, и использование наличных в бизнесе начнет вызывать подозрение. К подпольной деятельности во всем мире можно отнести действия покупателей домов, которые не  раскрывают властям истинную стоимость сделок с недвижимостью из опасения высоких налогов или сборов. В отсутствие честного информирования о ценах невозможно узнать, каковы реальные цены на недвижимость, даже агрегированные. Когда о  ценах будет честно сообщаться, государства
смогут лучше сформулировать политику в отношении этих цен, а страховщики частного сектора смогут составлять учитывающие управление рисками контракты, основанные на агрегированных, а не собственных ценах, тем самым сводя к минимуму моральный риск. Главная причина, по которой сокращение подпольной экономики важно для управления рисками, заключается в том, что в этом случае деятельность попадает в доступный объем информации, и, как только мы сможем отмечать колебания экономической деятельности, мы сможем изобрести механизмы контроля соответствующих рисков.
Мирового правительства не будет, но будут более сильные мировые финансовые организации Многие делали акцент на идее мирового правительства, но эта идея по-прежнему сталкивается с колоссальными препятствиями. Рудиментарная Лига Наций, основанная в 1919 году и закрытая в 1946-м, была сочтена неудачей. Она была оттеснена попыткой установления в  1930-е  годы «нового порядка» при Адольфе Гитлере. Мировая война, безусловно, оставила одни руины от концепции мирового правительства. Из нее в 1945 году возникла Организация Объединенных Наций, добившаяся некоторых заметных успехов.
Однако ее бюджет в последние годы составляет всего лишь около 5  миллиардов долларов — примерно столько же, сколько у департамента полиции крупного города. Страны «Большой двадцатки» продемонстрировали новый выдающийся уровень международного сотрудничества, но  при  этом не  имеют постоянного секретариата или штата сотрудников. Реальный рост за  прошедшие 100  лет  происходил в  сфере развития финансовых организаций, таких как Банк международных расчетов, созданный в  1930  году; Международный валютный фонд в 1944-м; Всемирный банк в 1944 году, развившийся в значительно более крупную Группу Все- мирного банка; Внутриамериканский банк развития в  1959-м; Азиатский банк развития в  1966-м; Международная ассоциация свопов и деривативов в  1985-м; Всемирная торговая организация в 1995-м и Комитет по Международным стандартам финансовой отчетности в 2001 году.
Даже ООН оказалась вовлечена в продвижение хороших международных финансовых организаций через свой Экономический и социальный совет, а также в  сотрудничестве с  партнерами по  своему Форуму по вопросам сотрудничества в целях развития, созданному в 2007 году. Если эти тренды продолжатся, международные финансовые организации увеличатся в размере и будут продвигать значительно более сложные международные финансовые контракты. Это существенно, учитывая, что серьезная часть важного распределения рисков, которое может повысить благосостояние человека, происходит именно на  международном уровне. Главные риски следующего столетия, которые я  описываю здесь, в большей степени присущи одним странам и в меньшей — другим, и нельзя будет достичь адекватного распределения рисков без их распределения между странами.
Элементы финансовой организации могут пережить правительство, при котором они были созданы, и зачастую именно так и происходит. Это связано с  тем, что  людям свойственно проявлять уважение к созданным честно и добросовестно элементам финансовой системы, даже после самых ожесточенных войн.
Защита от военных действий и терроризма Представляется, что войны и терроризм будут самыми большими рисками, с которыми мы столкнемся в будущем столетии, учитывая распространение оружия массового поражения, в частности ядерного, биологического, химического и радиологического. Американский сенатор Ричард Лугар опросил более 80 экспертов по национальной безопасности, оценивавших риск. Средняя экспертная оценка вероятности ядерной атаки на какой-либо город или иную цель где-либо в мире в течение ближайших 10 лет составила 29,2%, биологической—32,6%, химической— 30,5%, радиологической—39,8%. Учитывая, что здесь мы рассматриваем перспективу ближайших 100 лет, соответствующие вероятности, без сомнения, намного выше.
Стрелки опубликованных в 1948 году в «Бюллетене ученых-атомщиков» часов, отсчитывающих время до конца света, то есть оценивающих риски распространения ядерного вооружения — риски не только войны, но и террористических актов и даже случайной детонации, — находятся в  неуютной близости к полуночи с момента своего создания. Расстояние менялось от без двух минут двенадцать в 1953 году, когда США провели испытания водородной бомбы, до без семнадцати двенадцать в 1991 году, когда перестал существовать Советский Союз. Сейчас на этих часах без пяти минут двенадцать. Страховые компании традиционно исключают военные действия из страхового покрытия, однако уже есть некоторый прогресс в распространении страхования и на эти риски.
Проблема заключается в том, что такие риски имеют тенденцию коррелировать, создавая большие потенциальные убытки для  страховых компаний, которые могут обанкротиться при  неблагоприятном исходе событий. Это означает, что необходимо определенное государственное вмешательство и что лучшим вариантом может быть обязательная покупка страховки, чтобы люди, которые видят меньше риска для своей собственности, не смогли покинуть схему из-за высокой премии. Или же правительство могло бы продвигать такие финансовые инструменты управления рисками, как облигации, связанные с риском катастроф, служащие той же цели.

Управление риском увеличения неравенства

Опасения относительно технологической безработицы из-за замены человека компьютером высказывались еще на заре компьютерной эры.
Василий Леонтьев, которого помнят в связи с его исследованиями структуры экономики по модели «затраты — выпуск», 35  лет  спустя высказал похожее опасение: Компьютеры и роботы заменяют людей в осуществлении ментальных функций так же, как механическая сила заменила их в выполнении физической работы. С течением времени все более и более сложные ментальные функции будут выполняться машинами…  Это  означает, что  роль людей как  самого важного фактора производства должна снизиться так же, как роль лошадей в сельскохозяйственном производстве была вначале снижена, а затем и устранена с началом использования тракторов.
Тот  факт, что  катастрофа, волновавшая Винера и  Леонтьева, еще  не  наступила, служит слабым утешением: компьютерные технологии развиваются настолько быстрее остальных известных нам экономических сил, что это обстоятельство может приобрести колоссальное значение. Компьютерные технологии начинают замещать людей в  неслыханном множестве элементарных функций. Уже давно большинство операторов на телефонных станциях были заменены системами электронного набора. То же самое произошло с работниками библиотечных справочных служб, которые помогали читателям пользоваться библиотекой для поиска ответов на вопросы, а теперь вместо них используются поисковые системы в Интернете.
Даже сегодня у нас есть системы глобального позиционирования и адаптивного регулирования скорости, которые, по всей видимости, позволят создать автомобили без водителей, тем самым потенциально упразднив профессию шофера. Как далеко этот процесс зайдет в следующем веке? Безусловно, компьютерные технологии станут источником новых профессий, хотя для того, чтобы сегодня представить себе эти профессии, нам приходится напрягать воображение. Представляется, что мы стоим перед такими изменениями, о которых Джереми Рифкин говорил, что их «масштаб настолько огромен, что мы едва способны осознать их эффект». Однако такой исход не обязательно будет ужасен, если мы  примем некоторые меры для  того, чтобы не допустить ужасающе низкого уровня жизни людей с невысоким доходом.