ЭЛВИН Э.РОТ

 

Материальное благосостояние будет повышаться, численность населения будет расти, а продолжительность здоровой жизни будет увеличиваться. Хотя улучшение благосостояния не  упразднит конкуренцию, оно предоставит людям больше свободы в принятии решения о своем участии в конкуренции и об интенсивности такого участия. Многие предпочтут начинать не спеша, уделяя больше времени накоплению первоначального юношеского опыта перед тем, как принять полный набор взрослых обязанностей, отмеченных завершением полно- го образования, карьерой, браком и рождением детей. Пенсия также станет более продолжительной частью продуктивной жизни; возникнут новые формы пенсии, в которых работа будет сочетаться с досугом, учебой и филантропией. Несмотря на  повышение благосостояния, будет существовать дефицит на некоторые товары, услуги, статусы и знания. У людей, не желающих вести простую и спокойную жизнь, будут дальнейшие стимулы для борьбы и конкуренции. 

Тем, кто будет стремиться к  конкуренции, технологический прогресс предоставит средства повышения конкурентоспособности, которые позволят им работать интенсивнее, чем когда-либо. Некоторые из этих средств, таких как повышающие работоспособность препараты, доступны уже  сегодня, но  повсеместно считаются отвратительными. Представляется, что со временем они перестанут быть таковыми. Другие технологии, на  которые мы  сегодня начинаем смотреть как на возможности, такие как подбор генетических характеристик для наших детей, могут остаться отвратительными и противозаконными, но при этом широкодоступными и заманчивыми. Стимулирующие препараты уже  применяются в соревновательных видах спорта, несмотря на повсеместный запрет. Но при том, что мы можем продолжать пытаться признать недействительными завоеванные с помощью допинга спортивные победы, мы вряд ли отвергнем лекарства от рака, или компьютерные программы, или  теоремы, созданные и доказанные с применением препаратов, повышающих концентрацию, память или умственные способности. Возможно, безопасные стимулирующие препараты начнут рассматриваться в одном ряду с правильным питанием (примерно как мы считаем, что детям полезно пить молоко) и модным поведением (как  мы  сегодня любим выпить чашечку кофе). 

И точно так же, как фармакологические средства сегодня уже могут не быть оптимальным средством достижения лучших результатов в некоторых видах соревновательного спорта, они могут не быть оптимальны для построения конкурентной карьеры в будущем. Когда доцент экономики в 2113 году будет отставать от утвержденного графика написания одной статьи в неделю, заведующий кафедрой может посоветовать ему увеличить дозу препаратов, стимулирующих креативность или  внимание, чтобы повысить шансы на получение университетского контракта. А некоторые медикаменты, скажем улучшающие память, могут рассматриваться не как стимулирующие средства, а как лекарства от состояний, которые мы раньше не считали болезнями (подобно тому, как  эректильная дисфункция стала рас- сматриваться как болезнь после того, как появилась возможность избавляться от нее с помощью фармацевтических препаратов). В 2113 году наши потомки едва смогут припомнить время, когда трудно было запомнить имена всех людей, с которыми они встречались, и им будет сложно понять, почему раньше было трудно два дня подряд бежать марафон. Аналогично тому, как фармацевтические препараты позволят нам повысить свою производительность, наше продвижение в  понимании генетики, репродукции и внутриутробного развития позволит родителям выбирать или манипулировать определенной частью набора генов своих детей. Одни из таких возможностей останутся отвратительными, даже если станут широкодоступными, другие же могут рассматриваться как часть заботливого выращивания детей. 

В той мере, в какой эти технологии являются предметом правовых ограничений в одних местах и не являются в других, они будут способствовать развитию международного рынка репродуктивных технологий по мере того, как некоторые родители будут ездить в такие места, где будет удовлетворяться их  желание расширить способности своих детей. Мы уже наблюдаем зарождение такого рынка, поскольку доступ к  лечению бесплодия и  рынок яйцеклеток, спермы и  суррогатных маток в  Соединенных Штатах и  в  Индии свободнее, чем во многих других странах, что привлекает туда потоки «фертильного туризма». Этот тренд продолжится, и различные варианты репродукции станут ходовым товаром, отделенным от полового акта (и тем более от традиционного гетеросексуального брака) и необходимости быть связанным с биологически соответствующим и готовым к репродукции вторым родителем. Это, между прочим, будет способствовать развитию нетрадиционных форм брака и  выращивания детей, а  также отложенного брака и одиночного отцовства или материнства, и многие из этих альтернативных вариантов (например, однополые браки и  полигамия) больше не будут сталкиваться с отвращением и правовыми барьерами, которыми их все еще встречают во многих местах, точно так же, как множество, если не большинство, форм сексуальных отношений по взаимному согласию между взрослыми людьми во многих местах сегодня не встречает отвращения, свойственного минувшим векам. 

Несмотря на то что услуги по репродукции станут привычным товаром, я полагаю, что семья останется одной из главных единиц производства (конечно же, детей) и потребления всевозможных хозяйственных товаров и  удобств. Долгосрочные (даже если не на всю жизнь) отношения останутся важными, учитывая, что работа и игры становятся все более глобальными, и личные точки фиксации начинают значить больше в осознании людьми того, кто они такие. Однако, с другой стороны, поколения удлинятся во времени, и выращивание детей будет занимать меньшую долю здоровой жизни, что может сделать развод более распространенным явлением и, возможно, привести к новым формам отношений вида пожизненной полигамии вместо серийной моногамии, которая сегодня иногда сопровождает большое количество разводов. Личная производительность будет расти не только за счет применения фармакологических препаратов, но и благодаря менее дискуссионному способу ее  повышения — все  более мощным и персонализированным компьютерным операциям. Однако это приведет к возникновению вопросов о персональных данных и  неприкосновенности частной жизни, при  этом определенные виды транзакций с  использованием персональных данных, которые сегодня пока не являются отвратительными, могут таковыми стать. 

Например, по  мере возрастания ценности персональных данных для бизнеса такие данные также могут начать рассматриваться как аналог интеллектуальной собственности, с защитой, подобной сегодняшней защите патентов и авторского права, смягченной исключениями добросовестного использования, так  что  бесплатное использование данных о транзакциях может начать представляться отвратительным или, по крайней мере, предметом ограничений. Уже в 2013 году имеются договорные сделки по сбору персональных данных (например, когда клиенту супермаркета предлагается компенсация в форме скидок в обмен на разрешение привязывать информацию о его покупках к его личности в момент сканирования штрихкода товара в кассе), а не предусматривающее компенсации использование данных о  различных транзакциях пристально анализируется, особенно в тех случаях, когда получение соответствующего согласия сомнительно. 

Что еще более важно, данные могут стать вопросом гражданских прав. Сегодня у  меня в  кармане лежит смартфон с доступом в Интернет, но уже задолго до 2113 года встроенная в мою контактную линзу камера, вероятно, сможет благодаря программе распознавания лиц  запускать поиск по  огромным базам данных и  показывать мне  массу информации о людях, которых я вижу. Это изменит значение слова «поиск», сдвинув его в юридическую плоскость и приблизив его к понятию «обыск»: сегодня оно обозначает то, что мы делаем с помощью Google, а в будущем будет обозначать действия полицейских, пришедших к вам с ордером. Таким образом, если при  взгляде на  вас  я немедленно получаю доступ ко всей доступной информации о вас, важность защиты этой информации может существенно вырасти. 

Уже сегодня мы создаем поток данных о своих покупках, путешествиях и взаимодействии с чиновниками различного уровня (от записей о вступлении в брак до судебных дел и данных полиции). Многое из этой информации находится в публичном доступе, и еще больше можно найти электронным поиском при наличии соответствующего доступа. Вполне вероятно, что важность законов, определяющих, кто  допускается к  каким персональным данным и при каких обстоятельствах, будет неуклонно расти, и все виды данных могут стать предметом запрета на их продажу или передачу, при этом некоторые из сделок станут рассматриваться как отвратительные и все больше регулироваться, если не запрещаться законодательно. Мы уже наблюдаем начало этого процесса на примере медицинской информации.