По сути дела, этот вопрос давно уже не звучит как фантастический. В литературе, посвященной теме старения, можно найти множество методов, которые способны помочь увеличить продолжительность жизни на 20-40%, хотя бы пока у лабораторных животных. Подобные меры, такие как ограничение калорийности, рапамицин и метморфин изучались в течение многих десятилетий за свои омолаживающие способности. Хотя все еще остаются некоторые расхождения в их эффективности у приматов, в целом биомедицинское сообщество сходится в эффективности результатов.
И даже более того, продолжают выходить новые изобретения. За последние годы научные коллективы не один раз демонстрировали омолаживающие способности молодой крови. Хотя и существовали опровергающие мнения. В Nature было опубликовано исследование, в котором рассказывается, что устранение старых клеток у мышей увеличило их продолжительность жизни на существенные 30%.

FDA признает, что старение это болезнь и дает разрешение на проведение первых клинических испытаний, которые касаются старения, и, похоже, люди скоро станут жить до мафусаиловых лет.
Но, возможно, настало время остановиться и поразмыслить. Насколько будет полезно увеличение продолжительности жизни для человечества в целом? Может быть погоня за бессмертием это просто самовдохновленная фантазия, которая отвлекает нас от насущных проблем?

Каким должен стать наш выбор: вылечить старение окончательно или принять свой конец? Достаточно ли долго живет человек?

Недавно Intelligence Squared столкнула лбами философа с социологом и двух ученых, чтобы они обсудили этот важный и несколько провокационный вопрос. С идеей о том, что продолжительность жизни сейчас довольно длинная, были несогласны Обри ди Грей, главный научный работник научно-исследовательского фонда SENS, знаменитый биомедик-геронтолог, и доктор Брайан Кеннеди, президент Института исследований проблем старения Бака.

Оппонентом выступали  доктор Иэн Граунд, философ из Университета Ньюкасла, и доктор Пол Рут Вольпе, директор Центра Эмори по этике и бывший биоэтик NASA.
Дебаты, продлившиеся почти два часа, были очень интересными.

Ограниченный срок жизни делает нас людьми

Выступавшие против движения геронтологов, Граунд и Вольпе предпочли философский и социологический подходы. Вольпе говорит, что вопрос состоит не в том, возможно ли продление жизни, а в принципе необходимо ли оно для науки.
Вольпе считает, что поиски бессмертия — это не что иное, как «своего рода нарциссическая фантазия», часть более общего дезинформированного видения научно-технологической утопии. Мы имеем идеализированное представление о том, как основы человеческой природы и наше общество меняются к лучшему при помощи технологии, но нет никаких доказательств этого, утверждает Вольпе.
Конечно, всем хочется жить дольше, но хорошо ли это для общества? «Сделает ли более долгая жизнь мир добрее и лучше?», задает Вольпе риторический вопрос и отвечает «Я думаю, нет».

Надо разобраться.

Когда люди становятся старше, они часто становятся более консервативными. Вольпе спрашивает, если бы поколение времен гражданской войны было еще здесь, стали бы гражданские права такими, какие они есть сейчас?

Новые идеи привносят именно молодые люди, а в исчезновении старого поколения заложена некоторая эволюционная мудрость. Если мы сильно увеличим продолжительность жизни, мы таким образом уничтожим смену поколений, происходящую с течением времени, рассказывает он.

Также есть и социоэкономические последствия. Не все люди смогут себе позволить продлевающее жизнь лечение; вероятнее всего, «долгожителями» будет 1% людей.
«Из-за более долгой жизни люди смогут накапливать богатство и это будет способствовать неравенству», утверждает Вольпе.
Граунд в принципе согласен с Вольпе, но он предлагает еще более провокационный аргумент.

Он считает, что по сути, мы говорим о самой ценности жизни. Жизнь человека — это, в принципе, жизнь, которая ограничена, а вечная жизнь сведет ценность ее продолжительности и человека самого по себе на нет. Смерть организует нашу жизнь. Так как нас всех ждет неминуемый конец, мы выстраиваем для себя примерный график: когда осесть, когда стоит завести детей, когда нужно будет уйти на пенсию. Будучи людьми, мы принимаем решения, исходя из самой основной нашей ценности: времени. Наш самый драгоценный ресурс - это время.

Именно выбор, как мы потратим этот ресурс, делает нас теми, кто мы есть. Давайте представим, что мы могли бы жить вечно. Неужели не попытались бы вы попробовать в этой жизни все, решились бы прожить жизнь с кем-то одним, стали бы вообще принимать важные жизненные решения?

Когда люди не оседают в жизни, не пускают корни, они теряют сами себя.

Граунд делает сравнение истории дуги человеческой жизни с фильмом.

«Фильмы, не имеющие концовки, тоже теряют начало и середину. Это уже не фильмы», говорит он. То же и с жизнью человека: долгая жизнь разрушит историю человека.

Увеличение продолжительности жизни — наш социальный и нравственный долг

Ди Грей и Кеннеди, которые считают, что продление длительности жизни — это стоящая цель, приводят практический аргумент: увеличение продолжительности жизни также приведет к увеличению продолжительности здоровой жизни, что в свою очередь снизит социально-экономическую стоимость ухода за пожилыми людьми.

Исследования лабораторных животных позволяют предположить, что в том случае если мы добьемся увеличения продолжительности жизни у людей, мы не только станем жить дольше, но и, скорее всего, также будем проводить большую часть наших сумеречных лет без признаков заболеваний.

В прошлом году FDA, наконец, признала старение расстройством, которое медицинские сообщество может и, возможно, сможет вылечить, сообщает Кеннеди. Это очень долгожданное изменение парадигмы.
Мы знаем, что продолжительность жизни увеличивается примерно на один год через каждые четыре года, рассказывает Кеннеди. Но продолжительность здоровой жизни не увеличивается с тем же темпом. Люди тратят очень много денег на здоровье, причем особенно много — в последние шесть месяцев жизни.

До сих пор медицина сосредоточивалась на лечении возрастных заболеваний — таких как диабет, рак, деменция — один за другим, с небольшим успехом. Это не самый лучший подход.
Тем не менее, когда мы смотрим на общий пейзаж здравоохранения, возраст является важнейшим фактором риска для хронических заболеваний. Нацеливаясь на старение, медицинское сообщество надеется отсрочить одного из самых серьезных — если не самого — убийц.

Продолжение жизни пойдет на пользу обществу

«Мы в эпохе эпох», говорит Кеннеди. Сейчас на планете больше пожилых людей, чем было когда-либо, и некоторые социологи называют наше нынешнее состояние «серебряным цунами».
Люди, как правило, уходят на пенсию до 70 лет по причинам здоровья, семейных обязанностей или желания бросить работу и насладиться жизнью. Но если мы увеличим продолжительность жизни, именно здоровой жизни, эти люди смогут работать дольше и больше отдавать обществу, считает Кеннеди.

Эта группа также считает, что затягивание смерти не привело бы к обострению глобального перенаселения.

«Рождение геометрично, но смерть линейна», говорит Кеннеди. Данные ясно показывают, что более развитые страны имеют меньше детей, а продолжительная жизнь сопутствует высоким числам населения.
Хотя большинство аргументов ди Грея и Кеннеди биомедицинские, сам ди Грей выразил мысли своей команды философски: разве это не наша обязанность — продлевать жизнь своим потомкам?
Сегодня мы стоим перед выбором, стоит ли вести войну со старостью или нет, говорит он.

Нет никаких сомнений в том, что если стараться решить проблему, быстрее придешь к решению. И поскольку мы находимся на грани научного прорыва, ди Грей считает, что у нас есть нравственное обязательство искать способы продления человеческой жизни и дать нашим потомкам выбор, использовать их или нет.

«Действительно ли мы хотим обречь все человечество на поразительно короткую жизнь только потому, что решили, что обществу это может не понравиться?», задает вопрос ди Грей.

Продление жизни, как и любой другой предыдущий научно-технический прорыв, может принести как пользу, так и вред. Люди боятся всего нового. Но это не значит, что нужно отказываться от науки.
«В этом процессе явно больше, чем просто больше жизни».