Куда ведет "кривая Снукса – Панова" и когда наступит точка сингулярности? С какими опасностями столкнется человечество в постсингулярную эпоху? Возможен ли контакт с внеземным разумом и будет ли этот разум биологическим или искусственным? Интервью газеты "Взгляд" с астрофизиком, автором "кривой Снукса – Панова", описывающей сингулярность, Александром Пановым.
– Александр Дмитриевич, как вы думаете, регулярные мероприятия типа международного конгресса Global Future 2045 способны повлиять на вероятность того или иного позитивного сценария будущего во время и после наступления сингулярности?
– Определенно, человечеству нужно иметь понимание, какие варианты развития возможны. Конечно, настаивать на том, что будет реализован только тот или иной сценарий, – это неконструктивно. Но мы должны эти сценарии озвучить и осознать, какие именно для нас желательны. Тем самым можно будет понять основные пути их достижения.
– Как вы думаете, какой дополнительный практический смысл можно ожидать от дискуссий, которые планируются на конгрессе? Например, формирования какой-то консолидированной позиции или проектных мастерских, которые могли бы работать целенаправленным образом на реализацию того или иного сценария?
– Я думаю, что конгресс запустит некий процесс самоорганизации в этой области знаний, который в своей активной фазе продолжится, я надеюсь, как минимум несколько десятилетий. Постепенно понимание неизбежности цивилизационных изменений станет актуальным и, может быть, каким-то образом востребованным. Я думаю, что это произойдет как раз в течение ближайших 50–70 лет.
– Как вы считаете, сама проблематика конгресса может быть интересна широкой публике, а не только специалистам?
– Надо популяризовать эти знания, хотя это и нелегко. На своем собственном примере я, к сожалению, убедился, что если подобные знания и доходят до общественности, то в очень сильно искаженной форме, и поэтому в значительной степени теряют свою ценность. Так что необходимо предпринимать специальные усилия для популяризации нашей дискуссии и этого процесса самоорганизации, на что я очень надеюсь.
– Как вы думаете, какие тезисы являются ключевыми, какие тезисы необходимо принять и понять в контексте возможных вариантов развития цивилизации?
– Я думаю, что наиболее важно, чтобы участники конгресса ознакомились с универсально-эволюционной точкой зрения, которую я отстаиваю наряду с Акопом Назаретяном. Суть ее заключается в том, что люди, являясь естественным фрагментом общего эволюционного процесса, не являются его конечным звеном. Эволюция может и должна идти дальше, и каким образом это произойдет, зависит от нас. Надо ощутить как встроенность в глобальные процессы, так и смысл собственного существования в контексте этих процессов. Это очень важно.
– Александр Дмитриевич, вы математически доказали наступление сингулярности. Когда ее ожидать и на чем основаны ваши выводы?
– Суть "кривой Снукса – Панова" заключается в том, что эволюция человеческого общества, как и жизни на Земле в целом, происходила не гладко, а некоторыми качественным скачками, каждый из которых имел характер преодоления очередного кризиса. Оказалось, что последовательность этих скачков подчиняется математической закономерности: промежуток между событиями представляется простой геометрической прогрессией с показателем, близким числу е – 2,7. И эта последовательность не может продолжаться бесконечно далеко в будущее. Она стремится к определенному пределу, который лежит в первой половине XXI века. Таким образом, мы уже сегодня живем в эпоху сингулярности, мы в нее уже вошли.
Но надо понимать, что это утверждение не является строго научным, потому что нет возможности доказать, что события для интерпретации были выбраны абсолютно верно. Если кто-то мне возразит, что одно из событий несущественно и надо рассмотреть другое, то спорить с ним будет довольно трудно.
– А какие события выступили в качестве опорных точек?
– Таких событий девятнадцать. Они начинаются в эпоху чисто биологической эволюции и включают в себя важные этапы развития цивилизации. Первая точка – возникновение жизни на Земле, около 4 млрд лет назад. Далее – так называемая неопротерозойская революция, или кислородный кризис, приблизительно 1,5 млрд лет назад. Затем – кембрийский взрыв, начало мезозойской эры, начало кайнозойской эры и так далее. Все эти планетарные революции обладают определенной однородностью.
– Назовите, пожалуйста, самую последнюю, из новейшей истории.
– Последняя точка, которую я интерпретировал, – это так называемый информационный переход, или информационная революция, приблизительно 1950-й год. В это время произошли два существенных изменения. Первое – появление компьютеров и компьютерной обработки информации. А второе – переход цивилизации в наиболее продвинутых странах из эпохи индустриализма в эпоху постиндустриализма, когда большая часть населения занята обработкой информации, а не в производстве.
Кроме того, оказывается, что события 1990–1991 годов тоже хорошо "ложатся" на эту последовательность. В нее также хорошо вписывается кризис 2008 года, хотя сейчас я не готов настаивать на том, что эта интерпретация правильна. Ну а если вернуться немного назад, то предыдущие события – это промышленная революция в начале XIX века. Еще ранее – первая промышленная революция, географические открытия, начало Нового времени и т.п.
– Можем ли мы говорить о том, что двадцатое событие из этой кривой будет приближением к сингулярности либо уже самой сингулярностью?
– Нет, в действительности никакой точки сингулярности нет. Есть некий размытый период, который характеризуется изменением режима эволюции. С помощью математических моделей, которые описывают нечто похожее, видно, что происходит лишь конечное количество таких событий. В конце концов они размываются, после чего система радикально меняет режим эволюции. Как именно изменится режим эволюции, на основе одной этой последовательности предсказать невозможно.
– И все-таки, что нас ждет в будущем?
– Одно могу сказать: легко нам после наступления сингулярности не будет. Почему? Потому что эпоха сингулярности характеризуется концентрацией эволюционных кризисов. И каждый эволюционный кризис должен быть компенсирован соответствующей сохраняющей реакцией цивилизации. А каждая сохраняющая реакция цивилизации – это очень непростая и неприятная вещь.
– Поясните, пожалуйста, на примере.
– Компенсации могут быть разного типа. Например, один из кризисов, который нам, по всей видимости, предстоит, – это исчерпание невозобновимых минеральных ресурсов. Значит, можно ожидать перехода на замкнутые циклы, что в свою очередь приведет к гораздо более сложному производству.
Или, например, исчерпание невозобновимых энергетических ресурсов типа нефти или газа. Компенсацией этого кризиса станет переход на возобновимые источники энергии либо переход к термоядерной энергетике, что является невероятно сложной задачей.
Компенсации могут иметь характер глобальных технологических или информационных процессов, которые придется поддерживать, а это сложно. Либо компенсации приведут к ограничению свобод, что неприятно. И для того, чтобы цивилизация смогла устойчиво существовать в постсингулярной фазе, такого рода компенсаций должно быть очень много.
– Как вы думаете, в свете NBIC-конвергенции, какими должны быть технологии, чтобы радикальным образом изменить нашу жизнь?
– К сожалению, сложно сказать точно, на что в будущем человечество сможет опереться. Очень большие надежды в широких кругах связаны с тем или иным развитием искусственного интеллекта. Но у меня есть много причин сомневаться в том, что искусственный интеллект достигнет той формы развития, которая от него ожидается. Я надеюсь, что на конгрессе Global Future 2045 нам удастся поговорить с оппонентами на эту тему.
Я – астрофизик по специальности и в силу этого симпатизирую людям, которые занимаются поиском внеземного разума. Давно уже сотрудничаю с научно-культурным центром SETI, который локализуется в Государственном астрономическом институте им. П.К. Штернберга. И думаю, что развитие человеческой цивилизации могло бы радикально измениться и стать более устойчивым, если бы удалось решить задачу поиска внеземного разума. Вы знаете, я могу много об этом говорить, это огромная тема. Но нет уверенности, что эта задача может быть решена.
– Как вам кажется, какова вероятность того, что внеземной разум не будет естественным, биологическим?
– 50:50. В отношении искусственного интеллекта существует еще одна серьезная проблема – теорема Роджера Пенроуза. В конце 1990-х годов им было не то чтобы строго доказано, но очень хорошо обосновано, что, используя известные физические принципы, нельзя создать конечный автомат, который будет обладать некоторыми интеллектуальными способностями человека. Следовательно, для того, чтобы создать искусственный интеллект, превосходящий человеческий, нужны неизвестные физические принципы. Откроем мы их или не откроем и где их искать – неизвестно. Поэтому так трудно строить какие-либо прогнозы в этом направлении.
Комментарии (0)