В конце июня западная пресса написала о самоубийстве известного британского хирурга Александра Рединга. У него было все: успех, заработки, крепкая семья. И вдруг его обнаруживают повесившимся в гараже. Большинство знавших Рединга людей объясняют причину суицида одним словом — перфекционизм. Он всегда стремился быть лучшим и безупречным и, допустив ошибку во время операции, не смог с этим смириться. Выходит, вирус перфекционизма может оказаться таким же убийственным, как атипичная пневмония. Люди теряют работу, сходят с ума, кончают c собой.

— Надо писать хорошие тексты и не писать плохие, — объясняет задачу редактор отдела.

Я почти согласна. Нужно создать не просто хороший текст, а лучший. Идеальный, совершенный, безупречный…

Машинально открываю энциклопедическую справку: «В психологии перфекционизм — убеждение, что наилучшего результата можно и нужно достичь. В патологической форме — убеждение, что несовершенный результат работы неприемлем».

Выбираю эту тему. О чем же еще писать лучший текст, как не об этом?!

Октябрь 2010-го

— Не хотите ли пройти тест? — начинает нашу беседу психолог Татьяна Юдеева.

Я поспешно киваю головой, хотя ужасно волнуюсь: вдруг не наберу высший балл?

Юдеева — кандидат психологических наук, старший научный сотрудник лаборатории клинической психологии МНИИ психиат¬рии Росздрава. Вместе с коллегами она изучает перфекционизм у студентов, школьников и у больных депрессивными расстройствами.

Мы сидим на последнем этаже желтой пятиэтажки больничного комплекса имени Ганнушкина. Рядом лечебные корпуса, где лежат пациенты с диагнозами «шизофрения» и «паранойя», то есть настоящие сумасшедшие. Но Татьяна занимаемся психотерапией не только с пациентами клиники. В психологическую консультацию часто обращаются обычные люди с психологическими проб¬лемами. Это как-то успокаивает. Я же все-таки нормальная. По крайней мере мне так кажется.

— Инструкция такая: у меня есть тридцать лабиринтов. Они все по сложности одинаковые, — тоном учительницы младших классов объясняет мне Юдеева. — Сейчас я вам предложу первую серию из трех лабиринтов. Всего серий будет десять, вам надо найти дорогу от входа до выхода. Я засеку время, за которое вы проходите каждую серию.

Задание почти для детсадовцев. Но почему-то во рту начинает сохнуть, а в голове прокручивается одна и та же мысль: «Только б не запутаться, только б пройти побыстрее эти злосчастные лабиринты…».

И вот эксперимент закончен.

— А вы обратили внимание, что каждую серию вы старались пройти быстрее? — с лукавой улыбкой начинает разбор полетов доктор.

— Конечно! — отвечаю я, а про себя думаю: «Как же иначе?».

— Но я же не говорила вам пройти как можно быстрее, — пристально смотрит на меня моя собеседница.

— Да? Но это же само собой разумеется… — я понимаю, что опытный экзаменатор все же набрел на лакуну в моих знаниях.

— Вот вы и заметили, что человек может сам определять себе какие-то высоты и начинать на них ориентироваться, — как можно мягче подбирает слова Юдеева, но у меня в голове они звучат примерно как: «Садись. Два».

— Впрочем, перфекционизм — это еще не заболевание, — объясняет психолог, мило улыбаясь. — Это личностная характеристика, присущая всем людям, как температура тела. Но патологический или невротический перфекционизм — не следствие заболевания, как высокая температура при гриппе, а причина многих психических расстройств.

Ноябрь 2010-го

Как хорошо, что сейчас журналисты от руки тексты не пишут, иначе весь отдел был бы завален черновиками захода моей будущей статьи. Пока достаточно хорошим он не получается. Вернусь к нему позже. А сейчас, как гласят правила из учебника журналистики, «должна идти небольшая справка об истории вопроса».

Google по запросу «перфекционизм» выдает мне 318 тыс. ссылок, а английское perfectio-nism встречается больше 3 млн раз. В итоге удается собрать следующую справку. Впервые о болезненном стремлении к совершенству заговорили еще в 20–30-е годы прошлого века. Сам же термин «перфекционизм» появился в 1960-е. Исследований на эту тему все больше и больше.

— Раньше перфекционизм описывали просто как стремление к совершенству, — объясняет Юдеева. — Сейчас представления изменились: все ученые склоняются к мнению, что это многомерный конструкт. То есть там есть несколько составляющих, и каждая серьезно осложняет человеку жизнь.

Листаю автореферат чьей-то диссертации. Как я поняла, одни психологи изучали перфекционизм как нечто хорошее, типа «моральной одаренности». Другие концентрировались на проблемах: «трудности в общении, трудности с принятием решений, медлительность, трудоголизм, чрезмерная самокритичность, беспокойство, тревожность, навязчивые сомнения и опасения». Самые умные пытались учитывать и негатив, и позитив. А еще более умные не только анализировали перфекционизм, но и пытались с ним что-то сделать.

Ольга Попова — практикующий психолог. Говорят, чтобы попасть к ней на прием, нужно ждать месяцы.

— Здоровое желание развиваться, познавать, стремиться лучше овладеть каким-то навыком лишь обогащает человека. Но когда этого стремления становится «слишком» и оно начинает доставлять проблемы своему хозяину, речь уже идет о перфекционизме как желании достичь совершенства, некоего абсолюта, — говорит Ольга. — К сожалению, это довольно распространенное явление в обществе, особенно у тех, кто обращается за помощью к психологу.

Пока я все равно не понимаю, как желание развиваться может доставлять проблемы. Но, раз так сказал известный специалист, значит, надо включить это в свой текст.

— Такое количество проблем неудивительно, ведь люди измотаны сами собой. Перфекционисты постоянно сравнивают себя с другими и чувствуют, что все еще недотягивают до некоей «планки соответствия», — продолжает втолковывать мне Ольга. — Эти люди предъявляют к себе слишком высокие, я бы сказала, почти нечеловеческие требования.

Декабрь 2010-го

Вот уже третий месяц у меня над монитором висят «заповеди перфекциониста»:

«Если я совершил ошибку, значит, я ничто, пустое место»;

«Необходимо так много сделать, что я никогда не смогу расслабиться»;

«Настоящему другу не надо ничего объяснять: он должен все понимать без слов, иначе это не друг»;

«Я должен полностью контролировать свои эмоции»;

«Лучше умереть, чем быть вторым».

И так далее…

Коллеги посмеиваются. Но для меня это все серьезно. Эти заповеди очень похожи на вопросы теста, который мне давали несколько месяцев назад в МНИИ психиатрии.

— Каждый пункт — утверждение. Нужно выбрать, в какой степени оно соответствует вам: «безусловно да», «пожалуй, да», «пожалуй, нет», «безусловно нет», — с привычной полуулыбкой подала мне листки с 29 пунктами Татьяна Юдеева.

Утверждения были до боли знакомы: «Я недоволен собой, если я не достиг максимально хорошего результата, возможного в данном виде деятельности»; «В своих жизненных целях и задачах я ориентируюсь на людей способных и много достигших»…

— Дарья, а вы вообще себя к перфекционистам относите? — осторожно спросила меня Юдеева, подсчитав баллы. — Если на одном полюсе люди, у которых перфекционизма совсем нет, а на другом этакие махровые перфекционисты, то вы где?

— И где? — растерянно ответила я вопросом на вопрос.

— Ближе к махровым, — сочувственно диагностировала Юдеева.

Меня угнетает то, что я позволила оценить себя. И, кажется, сделала не то, что от меня ждали. Но заполненный экземпляр теста по-прежнему лежит в верхнем ящике моего стола.

Январь 2011-го

— Как новогодние праздники прошли? Похмелье мучает?

Раздраженно бросаю трубку. Не хочу отвечать на идиотские вопросы. Разве и так не понятно, что все те дни, когда другие отдыхали, я работала — писала статью. Мне обидно. Это же моя подруга. Она должна меня понимать.

В третий раз слушаю диктофонную запись. Психолог Юдеева в третий раз монотонно объясняет, что перфекционисту очень сложно в общении с другими людьми, что он предъявляет к ним очень высокие требования.

— Например, если ты моя подруга, то должна понимать меня с полувзгляда, с полуслова, мне не надо ничего тебе объяснять. Или не к подруге, а к партнеру: «Раз мы вместе, значит, то-то и то-то».

— Но это же и отличает друзей и прочих… — пыталась я возражать, а про себя думала: «Где же тут высокие требования?».

Выключаю диктофон. Становится грустно. Статья получается недостаточно хорошей. И подруга больше не звонит. Мне одиноко. Может, мне самой ей перезвонить и извиниться?

Февраль 2011-го

Мои коллеги по отделу бодро сдают свои тексты. У них на статью уходит неделя, максимум две. А бывают и такие журналисты, которые могут написать материал за день, а потом получить за него какую-нибудь национальную премию. Я про таких слышала.

— Перфекционисты постоянно сравнивают себя с людьми более успешными, более удачливыми, — говорила мне Юдеева. — То есть с теми, в сравнении с которыми они всегда будут проигрывать. Отсюда постоянное недовольство собой, депрессия. Например, одна моя пациентка всегда приезжала на консультации в раздраженном состоянии: «Пока я доехала к вам, меня два “Майбаха” обогнали. А у меня нет “Майбаха”». Хотя у женщины есть личный автомобиль, вполне приличный.

Пример, конечно, наглядный, но не очень убедительный. Понятно, что не нужно убиваться из-за чужого «Порше». Но что плохого в том, чтобы ставить перед собой великие задачи? Допустим, я мечтаю получить Нобелевскую премию по литературе, начинаю писать — мне что, надо идти лечиться?

— Вы сказали: «Я начну писать». Начинайте! Публикуйтесь, пишите! — не сдавалась Юдеева. — Если себе такую цель ставит перфекционист, то при встрече через несколько лет я у него спрошу: «Ну что? Как там Нобелевская премия по литературе?» Он мне скажет: «Ну да, было бы хорошо ее получить…» — «А что написали? Где книжка с автографом?» — «Нет, ничего не написал. Но я вот задумываю что-то грандиозное, чтобы потрясло мир. Мне надо подготовиться». Или другой вариант: «Да, написал. Ну, дали мне какого-то Букера. Конечно, это не Нобель…» Перфекционист всегда найдет из-за чего огорчиться. Более того, даже получив Нобелевскую премию, он не будет радоваться. Скажет: «Ну да, получил. Просто не было достойных соперников. Обстоятельства так сложились».

— Хорошо. Букер с Нобелем — это, конечно, чересчур. Но ведь надо стараться делать свою работу хорошо…

— Да, только очень часто люди предпочитают вообще не заниматься какой-либо деятельностью, чем делать это плохо. Рассуждение выглядит примерно так: «Я же не смогу снять кино как Феллини — лучше и не браться». И не считают нужным даже бытовой видеокамерой снимать домашние праздники. Либо быть первым, либо никем. Специалисты называют этот феномен поляризованным мышлением.

Март 2011-го

Редактор как-то недобро смотрит в мою сторону. Все. Уволюсь. Сама, пока меня не уволили. Но сначала допишу статью.

Апрель 2011-го

В третьем классе я писала очень неаккуратно. Помню, как мама проверяла мое домашнее задание и, найдя уйму помарок, рвала тет¬радку и заставляла все писать заново. Зато в девятом классе я победила в конкурсе «Лучший почерк в школе». Наверное, это имеет отношение к тому, откуда берется перфекционизм. По крайней мере психологи мне об этом рассказывали.

— Очень часто родители настолько нацелены на школьные успехи, что у детей формируется впечатление, что «я — это то, как я учусь», — объясняла Юдеева. — Если я учусь хорошо, то я нужен своим родителям, я хороший, меня любят. А если у меня плохие отметки, значит, я плохой, я не нужен.

Собственно, идея статьи появилась, когда я случайно нашла исследование, которое Юдеева проводила вместе со своими коллегами Аллой Холмогоровой и Светланой Воликовой. Они сравнивали детей из обычных школ, из детских домов и из элитных гимназий. Оказалось, что ученики продвинутых школ страдают депрессивными и тревожными расстройствами чуть ли не чаще, чем дети-сироты. Казалось бы, в чем логика? Мама с папой есть, деньги в семье водятся, школа самая что ни на есть передовая — и столько неврозов.

«Перфекционизм — это не индивидуальная абсурдная склонность, а болезнь культуры нашего времени. Культ успеха, процветания, высоких достижений традиционно рассмат-ривается как особенность, присущая западному мировоззрению. Однако, как нам кажется, многие российские институты вполне могли бы быть названы “современной школой нарциссизма”. Так, московские школы с их усложненной программой и атмосферой конкуренции среди детей успешно помогают огромному числу учащихся приобрести “комплекс неполноценности” и усвоить “фиктивную цель личного превосходства”», — писали авторы исследования.

Психолог Ольга Попова хоть и не имела никакого отношения к этому исследованию, но с выводом согласна:

— Обычно это те взрослые, которые еще в своем детстве часто слышали от родных и близких людей постоянные сравнения себя со своими сверстниками: кто более успешен, красив, одарен, как-то сумел проявить себя… И ребенок принимается доказывать и другим, и себе самому, что он самый лучший.

О чужих родителях мне было говорить приятно и спокойно. Ведь психологи не пытались оценивать меня. Да и сами родители, как выяснилось, не совсем виноваты.

— Эти требования возникают не на пустом месте. Люди улавливают сигналы, которые общество подает: бери больше, тащи дальше, беги быстрее, — разводила руками Юдеева. — В итоге многие родители, кроме как о достижениях своего ребенка, ни о чем не говорят. Мысль о том, чтобы вместе с друзьями куда-то пойти…

Как?! Он пропустит английский! Дети не ходят друг к другу в гости, не собираются компаниями, не дружат, потому что все подчинено одной идее — успеху. В нашей стране если спросить родителя: «Чего ты хочешь для своего ребенка?», мало кто скажет: «Хочу, чтобы он был просто счастливым». И мало кто догадывается, что счастливым можно быть работая, грубо говоря, жестянщиком в автосервисе. Многие мальчишки, кстати, мечтают возиться с машинами. А родителям надо, чтобы они получили высшее образование. Да, бывает, что в итоге ребенок добивается успеха. Только не забывайте, что диагноз «депрессия» ставится с пяти лет.

Май 2011-го

Конечно, над желанием человека быть лучшим можно просто посмеяться, бросив ему: «Эй, отличник!» Но когда перфекционизм переходит в настоящую болезнь, это страшно.

Пока нет окончательных доказательств того, что стремление делать все идеально является главной причиной клинических нарушений психики. Но вполне достоверен факт: у пациентов с депрессивными и тревожными расстройствами уровень перфекционизма значительно выше, чем у здоровых. Как показывают исследования Юдеевой, у больных депрессиями он выше в полтора-два раза, у больных тревожными расстройствами — процентов на тридцать.

— Это одна из распространенных причин депрессии. Депрессия страшна не только тем, что у человека плохое настроение, — констатировала Татьяна Юдеева. — Самые страшные ее последствия — это суициды.

История хирурга Рединга, который покончил с собой из-за того, что счел себя «недостаточно хорошим врачом», далеко не единственная. Психологи приводят пример самоубийства адвоката Винсента Фостера, который был достаточно важной фигурой в команде президента Клинтона. Из той же серии еще несколько суицидов среди политиков из числа «золотых мальчиков», сделавших блестящую карьеру без единого промаха.

— А это лечится? — спросила я доктора.

— Вообще говоря, это очень длительная и непростая работа, — уклончиво ответила мне тогда Юдеева. — Мы предлагаем когнитивно-бихевиоральную терапию. Здесь важно прежде всего выявить отношение человека к другим людям: как он их воспринимает, требователен или нет. А также отношение к своей деятельности и деятельности других людей: каковы требования к объему и качеству этой деятельности и многое другое. Потом мы долго обсуждаем последствия этого для него самого. Важный аспект психотерапевтической работы — поиск ответов на вопрос: «А какую цену вы за все это платите?».

Июнь 2011-го

Текст сдан. Наверное, он получился не очень хорошим. Не идеальным. Но, может, это не так уж и страшно? Убираю со стены лист с «заповедями перфекциониста». Он меня раздражает.

— Понимаете, эти установки не всегда очевидны даже самому носителю этих представлений, — вспоминаю я слова Юдеевой. — Помните, как вы проходили лабиринты? Я вам специально вопрос задала: «Даша, а что вы чувствуете? Какие у вас наблюдения?» Тогда вы задумались, проанализировали, отрефлексировали. А очень многие люди живут совершенно неосознанно, не анализируют: «Что я делаю, почему, для чего?» Просто стараются делать все как можно лучше.

Иллюстрации:Тимофей Яржомбек

http://expert.ru/russian_reporter/2011/28/nelzya-byit-vtoryim/