Slon публикует лекцию футуролога, эксперта исследовательской группы «Конструирование будущего» Сергея Боровикова о том, чего нам ждать, чего бояться и на что надеяться.
Мамонты и магия
Все знают, что такое время, но мало кто знает, что это такое на самом деле. Обсуждать время очень тяжело. Как время начиналось в человеческой цивилизации, как оно воспринималось, как мы дошли до жизни такой?
Сначала было время, которое мы условно маркируем как архаика. Это было давно, земля была еще теплая, мамонты еще на ней бродили. Это было цикличное, мифологическое время. Оно для нас мифологическое, потому что дошло в мифах. Мы примерно знаем о нем из мифов. Фундировано оно было в циклах, связанных с суточным циклом и с годовым циклом, сезонным. В этом времени у человека отсутствовала свобода выбора как таковая. Мир был предопределен, поскольку определялся он сменой сезонов, восходами и заходами солнца и луны. Это была жесткая предопределенность. Типичный бог, который соответствовал данному времени, достаточно поздний, но хотя бы известный нам из литературы, это Кронос, который рождал детей и пожирал их. Это замкнутый цикл. Из него, в общем, почти не было выхода. Будущее там совпадало с должным, настоящее, будущее и должное не различались. В этом плане он не имел внутренней интенции к изменениям, для них не было никаких оснований.
Единственное управление будущим, которое там было возможно, это заклинание. Этот мир был магический. Следы заклинаний мы видим в наскальной живописи в пещерах, когда для хорошей охоты рисовалось животное, пораженное копьем, – это заклинание, овеществленное в картинке. Из истории антропологии племен, находящихся в архаичных стадиях развития, мы знаем, что заклинания были и вербальные, развитая система табу. В общем, все это было характерно для мезолита. Местами, какими-то каплями, оно сохранилось и в настоящее время, причем иногда в очень превращенных формах. Например, в экономике очень часты заклинания, хотя они давно не действуют. То есть нужно понимать, что вот эта вот архаика местами прорастает в наше настоящее.
Это время длилось долго. Интересно, что оно маркируется в культуре золотым веком. При всей своей странности и инфернальности. Тогда ничего не менялось, и люди не хотели большего, чем имели. В этом плане они были счастливы и самодостаточны.
Боги и герои
Потом началось осевое, античное время. Цивилизаций осевого времени возникло довольно много. Сам термин ввел Ясперс, но историки маркируют достаточно большой набор цивилизаций, относившихся к осевому времени. Их специфика в том, что должное тогда перестало совпадать с сущим. Возник некий разрыв между должным и сущим, который требовал действий, то есть каких-то изменений. В Древней Греции, наиболее известной нам по источникам, были некие законы космоса, идеальные, правильные, которым должен был соответствовать греческий полис. Было понятно, к чему стремиться, – к совершенным законам космоса.
Такой мир создавался, управлялся богом либо богами (в разных традициях), менялся со временем, будущее определялось волей богов, но боги были достаточно коммуникативными товарищами, с ними можно было общаться. Можно было узнавать их волю через систему пророков, оракулов, сивиллы были – разные институты гадания. И можно было влиять на волю богов, как ни странно. Были мягкие формы влияния – принести богам жертву, такая маленькая взятка в современном понимании, подкуп. Можно было долго молиться, убеждать, уговаривать. И можно было в некоторых условиях выступить против воли богов. Вступить с ними в открытый конфликт. Это было доступно только героям, очень немногим людям. Согласно греческой мифологии, в них текла доля божественной крови, то есть красная кровь смерти была смешана с божественным ихором – некоей жидкостью золотистого цвета – что давало им возможность выступать против богов.
И это осевое время существовало в достаточно разных версиях. Например, в древневавилонской версии ось времени возникала, но человек был обращен лицом в прошлое. Он как бы шел в будущее спиной, будущее на него надвигалось сзади, такая была интересная версия, но Вавилон и не выжил. Такое отношение к будущему весьма фатально. Интересно, что институт оракулов был разнообразен. Кроме известного дельфийского оракула, был довольно сильный додонский оракул, который был раньше разрушен, не сохранился. Хочу отметить, что оракул был достаточно сложной социальной системой. Не всякий претендент допускался до задавания вопроса, с ними долго работали специально обученные жрецы, дальше специально обученные пифии получали ответ, и правильная интерпретация ответа занимало довольно долгое время. Это был сложный институт, не вдруг.
Историю пророков мы хорошо знаем из Ветхого завета. Их было достаточно много. Период Ветхого завета – уже осевое время. Но некую радикальную инновацию в осевом времени, конечно, внесло христианство. Связано это было с тем, что осевое время постепенно размыкало кольцо инфернального за счет растяжки идеального, земного, небесного. Кольцо размыкалось в спираль, каждый следующий год был похож на предыдущий, но немножко сдвигался. Потому что был некий внешний идеал, к которому можно было стремиться и двигаться.
В раннем христианстве исходный вектор был в основном фундирован в мире идеальном. Было творение мира, была точка грехопадения, была точка спасения, и в перспективе был апокалипсис. То есть была совершенно понятная линия, но она была строго в мире идеального. Земная жизнь при этом была достаточно циклична, менялась слабо, более того, был достаточно быстро закреплен запрет на изменение мира. Связано это было с тем, что мир сотворен богом и бог признал, что сотворил его хорошим, правильным. Если бог сделал мир хорошим, менять его, покушаться на божественную волю неправильно, и это жестко преследовалось. Творец был слабо отделен от творения, в любой момент божественная воля могла проявиться как богу заблагорассудится, пути господни, как мы знаем, неисповедимы. И доходило до смешного. Вот уже веку к двенадцатому научились изготавливать хорошие линзы, и можно было делать очки. Понятный, простой, удобный инструмент. Но попытка ввести очки в массовый оборот вызвала резкое сопротивление церкви, потому что это было покушением на божественный замысел. Нельзя. И где-то века до семнадцатого очки у нас в оборот не входили, хотя ну линзы еще в античности умели шлифовать, а к двенадцатому веку все было готово.
Очки – это просто наглядный пример, ведь это было неким тотальным явлением. Соответственно все познание шло через божественно откровение. То есть основным инструментом познания было чтение и интерпретация канонических текстов. Средневековая схоластика, высокая культура интеллектуально размышления, строилась вокруг этого длительное время, но, как всегда, возникло некое «но».
Законы природы и сотворчество
В какой-то момент мир стал слишком сложным, в нем появилось слишком много нового, и в философской религиозной традиции произошел очень важный сдвиг: был введен отдельный акт творения, который отделил творца от творения. Творение было выведено из-под сиюминутного произвола высших сил. Соответственно познание творца стало возможно через чтение его творений. Собственно, вся первичная натурфилософия базировалась на концепции, что бог сотворил мир чудесным и прекрасным, и мы должны познать этом мир, чтобы проникнуть в его замысел. Известно, что Ньютон был по основной специальности все-таки богословом, только потом физиком. Может, это, конечно, апокриф, но считается, что у него был нулевой закон Ньютона, кроме известных трех, и он звучал следующим образом: вездесущий боже на движение физических тел влияния не оказывает. То есть определенная область знаний выводилась из-под божественного произвола, и только после этого была возможна формулировка закона физики. Потому что если бог вмешивается, когда ему вздумается, где он хочет, то где законы физики? Один божественный произвол. А тут постепенно отвоевывались площадки, которые были описаны законами природы.
Это для нас кажется естественным – законы природы. Просто и понятно. Однако это совершенно революционный переворот сознания. В семнадцатом веке, когда миссионеры и иезуиты проникли в Китай и пытались вместе с даосскими мудрецами обсуждать концепцию законов природы, те их очень жестоко осмеяли, сказали, что, конечно, мудрый правитель может вменить своим подданным правильные законы и требовать их исполнения, это очевидно. Но вменять какие-то обязательства неживой материи?! Это запредельный идиотизм. То есть законы природы – это не очень очевидная концепция. Но постепенно вводя и расширяя количество этих законов, люди пришли к тому, что будущее не только определено волей бога, но и как-то просчитывается. Если мы знаем, как мы кинули камешек, мы знаем, где и когда он упадет. Это совсем простые законы. Со временем они усложнялись.
И некий комплекс этих законов привел к тому, что их знание позволяло сильно изменять мир. Наступила эпоха научно-технической революции, когда знание законов природы позволяло сущностно изменять мир. И в этот момент возникла концепция, что мир, творение не завершено. Что бог создал мир полуфабрикатом, оставив человеку специальные места для доработки мира. Бог позаботился о нас, чтобы нам было, что в этом мире делать. И в этом плане человек сотворец, он должен довести мир до совершенства, и после этого наступит царство божие, апокалипсис и все, что связано с классической эсхатологией. В этой философии будущее уже не предмет познания, а предмет создания. То есть мы уже целенаправленно создаем будущее. И возникают различные способы организации управления будущим. Самый простой – это проект. Более сложный инструмент – программа. Ну и стратегия, которая сущностно отличается от проекта тем, что стратегия подразумевает маневры ресурсами. Проект – это такой план распределения ресурсов, а стратегия подразумевает сложные маневры во времени.
Точки бифуркации и форсайт
Собственно, на излете вот этого тренда научно-технической революции мы и находимся. В настоящий момент, конечно, все уже давно забыли, что цель инженерной деятельности и вообще изменения мира – это совершенствование и доведение божественного замысла, эта культурологическая рамка давно упала. Хотя еще сто лет назад она была.
Современный мир, утратив целеположенность, связанную с религиозной доктриной, стал просто сложной системой. Сложной, взаимосвязанной, неравновесной системой. Божественный замысел из него ушел, и мир начал описываться в теориях нелинейной динамики, синергетики, что позволило нам уйти от линейного тренда в прогнозировании. Есть длительный период, когда инновации находятся в фоновом режиме, – например, первую паровую турбину Зенон изобрел еще в античном мире, но она никак себя не проявляла. В какой-то момент турбины вдруг стали востребованы, быстро насытили мир – везде, где они нужны, они уже есть, и дальше они почти не развиваются. Это технический пример. Примерно также растет население. Занимая определенную нишу в плотности населения, люди либо разъезжаются, либо эмигрируют, либо умирают, если начинают болеть. Это такая стандартная кривая. И, собственно, смысл прогнозируемого управления будущим был организацией вот таких кривых. Главное понимать, на каком мы участке. Если мы на серединке, мы находимся на линейном трендовом участке. Там все просто. Если мы в начале кривой, это не линейный участок, тут сложно и интересно. Если мы в конце, то это тоже нелинейный участок, сложный и интересный.
Когда такое восприятие мира стало массовым, когда вот эти неравновесные системы вошли в обиход, мир начал фрагментироваться. Целостность мироздания, которая удерживалось тенью онтологии бога, ушла, и мы теперь знаем, что мир вероятностен, и у нас есть разные сценарии. Есть точки возможной бифуркации, возникает некая неустойчивость. Она очень хорошо видна, например, на фондовом рынке, там такие хаотические колебания. А дальше из этой точки есть несколько вариантов движения: система может обрушиться, может каким-то чудом сохранить равновесие, может выйти в новое состояние. Исходно точка бифуркации, как считалось, это разделение на два тренда. Сейчас считается, что трендов может быть три. То есть можно пройти стадию колебания и стабилизироваться. Такое, в общем-то, часто наблюдается.
Соответственно, управление будущим в основном сконцентрировалось на поиске таких точек. Чем они ценны? В этих точках малое воздействие может привести к сильным последствиям, то есть к переключению на другой вариант сценария развития. Такие вот очень важные точки. Чтобы их организовать, вводится концепция управляемого хаоса. Грубо говоря, нужно что-то раскачать, чтоб система изменилась. Стабильная система, у которой нет каких-то колебательных процессов, практически не изменяема, ее нужно загнать в кризис. У психологов даже есть такое понятие – «преображающий кризис». В научно-технической сфере это менее понятно, но как раз с точки зрения инвесторов очень важно увидеть, где тут что-то такое неустойчивое, зыбкое. Где возможно новое.
Технологии управления будущим в таком виде – это, в основном, форсайт. Форсайт – это такая специфическая технология, которая позволяет согласовать некое общее видение у разных референтных групп. Грубо говоря, у политиков, экспертов и бизнеса, такая классическая трехчленка. Согласование их видения позволяет намекнуть на определенный тип выбора развилок. Потому что если лебедь, рак и щука тянут систему в разные варианты развилок, там не очень понятно, что будет, а если они более-менее договорились, из каких кризисных точек и в какую сторону будут выходить, велика вероятность, что так оно и получится.
Таким образом, сформировалась достаточно распространенная сейчас технология дискретного сценирования. Выбираются некие точки развилок и из них строится сценарий. Вот красненький инерционный сценарий, когда есть варианты развилок, но мы ничего не делаем, стабилизируем ситуацию, все длится, как длится. Дальше возникают разные варианты, мы прекрасно знаем, что у Минэкономразвития есть оптимистический сценарий, пессимистический сценарий и инерционный сценарий. У них их три, но реально в процессе создания такого прогноза сценариев обычно десятка два. Но маловероятные убираются, идет сложный процесс их обработки. Три – удобное для дальнейшего представления заказчикам и обработки число. Больше трех, как обычно считают, тяжело. Но реально сценарное дерево может быть очень большим, его размеры зависят от количества точек ветвления. Это совершенно понятная история.
Собственно, вот сейчас мы находимся примерно в такой ситуации представления будущего. Нащупываются другие способы управления будущим, континуальное инсценирование, но это тема достаточно сложная, предмет для отдельной лекции.
Протезы и аватары
Теперь попытаемся сделать прогноз, как мы будем жить дальше и чем нам это грозит. Во-первых, конечно, сохранятся классические тренды, которые достались нам в наследство от научно-технической революции, от нашего индустриального прошлого. Они никуда не делись, и мы будем жить в них достаточно длинный период. По крайней мере, еще один кондратьевский цикл, то есть лет пятьдесят. Соответственно, это тренд на микроминиатюризацию, но он затронет всякие неочевидные вещи. В первую очередь финансовые транзакции, распределенные системы. Например, финансовая транзакция может быть раздроблена – грубо говоря, за проезд по дороге мы будем платить не по километрам, а по каждому обороту колеса. Причем это колесо будет еще и в зависимости от нагрузки на ось считаться. Такое распределение связано с тем, что сложная система может произвольным образом собираться из миниатюрных компонентов. Это хорошо описано у Станислава Лема в повести «Непобедимый». Там туча маленьких объектов может объединяться в сложную конструкцию, которая в общем в нашем понимании непобедима. То есть вот такие системы, вольно собирающиеся и рассыпающиеся из типовых компонентов, – что-то такое у нас ожидается.
Новые материалы. Это тренд хороший, сильный. Мы выбрали все более-менее понятное в статических материалах. Но следующие материалы будут динамическими, то есть материалами с управляемыми свойствами. Местами они уже используются, ну вот автомобильная тема была начата, – вискомуфта, например. Это материал, который меняет свои свойства в зависимости от того, как вращаются колеса, и позволяет выходить из ситуации, когда одно из колес буксует, не прибегая к сложной компьютерной системе.
Примерно в этой же логике обсуждается магнитное сцепление. Магнитная жидкость, которая меняет свои свойства под магнитным полем. В той же логике будут создаваться ткани – например, куртки смогут менять свою способность пропускать пар в зависимости от внешних условий. Грубо говоря, под дождем куртка не будет промокать, а в жару она будет спокойно отдавать пот. Аналогично она может менять свойства цвета и прозрачность – например, модная одежда будет так программироваться. Нам не нужно будет менять одежду. Достаточно будет загрузить программу изменения ее расцветки. В индустрии моды такое может быть.
Теплопроводность стен, прозрачность стекол. Управление теплопроводностью стен позволит нам не перегреваться летом и не мерзнуть зимой.
Робототехника. Есть достаточно свежая высокотехнологичная разработка, называется «забрасываемый робот». Около трехсот опытных экземпляров поставлено в американскую армию. Робота берут рукой и забрасывают в окно, чужой окоп. А он радиоуправляемый, он там ездит и показывает, что происходит. Можно, не подвергая риску бойцов, посмотреть, как прячутся террористы в укрепленном здании или бойцы противника в чужом окопе. И это первый пробный камень, потому что забрасывать рукой, конечно, уже архаика. Уже испытываются микробеспилотники, которые запускаются с руки. Ну, война – драйвер технического прогресса, там часто возникает что-то новое. Понятно, что для быта будут, там, автоматические пылесосы, которые сами убирают вашу квартиру, а когда у них садится аккумулятор, сами ездят на зарядку. Такое уже продается в магазинах. В дальнейшем это будет только развиваться.
И, конечно, будет мощно развиваться протезирование. Причем протезирование как в специальном смысле замещения травматически утраченных конечностей и органов, так и в продвинутом смысле. Потому что человек достаточно хрупкое существо. И для работы в сложных специальных условиях, горящих камерах, в космосе, под водой будут разработаны искусственные конечности, вплоть до искусственного тела по примеру аватара, который будет полным протезом человека для работы в специальных условиях. Мы к тому постепенно идем. Мы там будем. Это такой понятный тренд из очевидных. Вискомуфта уже есть, забрасываемый робот уже есть. Дальше будет больше.
Модераторы и сталкеры
Теперь попробуем обсудить варианты менее тривиальные и, может быть, более интересные. Вариант постиндустриального мира. Идут большие дискуссии: мы еще только к нему подбираемся или мы в нем уже находимся? Вопрос терминологический. Понятно, что этот мир опирается на развитую стандартизованную индустриальную инфраструктуру, и базовой ценностью в нем будет структурированная информация. Как мне представляется. Мы находимся только на ранних этапах постиндустриализма, потому что формальное наличие экономики услуг мне кажется очень условным маркером. Например, реализация постиндустриального информационного мира связана с таким понятием, как аннотированная реальность. Что это значит? Уже сейчас Google демонстрирует нам очки со встроенным экраном, и в недалеком будущем эти очки будут не просто нам что-то показывать, а давать подробную аннотированную справку по тем объектам, которые попадают в наше поле зрения.
Что это значит практически? Глядя на человека, мы получим данные его открытого досье, глядя на уходящий вдаль автобус, мы узнаем его маршрут, заполняемость, график. Специалист-автослесарь, глядя на гайку, узнает, с каким усилием ее надо затягивать, из какого места ее выкрутили и куда ее надо вкрутить. Полицейский, глядя на вашу машину, получит по номеру досье ваших нарушений. Врач, посмотрев на вас, получит автоматический доступ с комментариями к вашей истории болезни. То есть такого рода аннотация пока вынесена в отдельный компьютер, в Google, в историю болезни, но это вот будущее. Всем ли оно понравится, не знаю. Но что делать, будущее не всегда комфортно. Соответственно, основные специальности в этом информационном мире будут связаны с переработкой информации и ее структурированием – будут «библиотекари», которые хранят информацию, модераторы, которые организуют ее движение и коммуникацию, и сталкеры, которые ищут новую информацию, выходят за пределы известного в информационном пространстве. И основным противоречием этого мира будет, конечно, жесткое информационное неравенство. Причем оно будет как мягко структурированное, в зависимости от кода доступа в ваших очках, так и жестко структурированное. Если вы человек из третьего мира, то даже если эти очки вам доступны, вы не умеете ими пользоваться. Такая постиндустриальная версия мира.
Следующая версия, которая, по нашей оценке, идет за постиндустриальной, это когнитивный мир. Тут приведем стихи Брюсова: «Я устал от светов электрических, от глухих гудков автомобилей; сердце жаждет снова слов магических, радостных легенд и скорбных былей». Люди устали от техносферы и хотят как-то от нее изолироваться. Фактически это возврат к архаичному миру, магическому, но на совершенно новом техническом уровне. Этот этап развития подразумевает целенаправленное программирование представлений человека о мире. На самом деле это и так сейчас происходит: ребенок в процессе социализации сложным образом программируется, обучается воспринимать стол столом, стул стулом, маму мамой, машину бибикой. Просто это длится лет семь. Технологии – среднего будущего, конечно, не ближайшего, от пятидесяти до ста лет по моим оценкам – позволят упаковывать короткий курс обучения. Может быть – в часы. Может быть, в минуты, и это будет вообще незаметно для человека. Как это будет технически, не очень понимаю, но такого рода мир будет, конечно, крайне уязвим. Принципиально изменить структуру восприятия сможет сбой в компьютерной программе. Фактически это некая «Антиматрица». То есть «Матрица» виртуализовала реальный мир в одну сторону, а это виртуализация реального мира в другую сторону. Это матрица, вывернутая внутрь сознания человека. Для этого не нужен внешний компьютер, для этого нужен программированный мозг. К счастью, это будет нескоро.
Тотальность и корпоративность
Вернемся чуть назад, обсудим будущее глобализации. Это такой распространенный спор: была глобализации или нет, кончилась она или нет. С нашей точки зрения, глобализация была и находится в стадии завершения. То есть она в общем завершилась, но какие-то территории могут быть еще не включены в глобальный мир, и будет еще несколько попыток их включения, но после этого их обнесут забором и объявят заповедниками. В этом смысле можно считать, что она завершилась, никуда мы от нее не денемся. Но развитие на этом не остановится, мир будет меняться, и будет меняться, видимо, следующим образом. Движение денег, логистика материальных объектов, коммуникация вплоть до компьютерного перевода, торговля как обеспечение финансовых транзакций товарными потоками будут базовыми, стандартизованными. Ну примерно как сейчас водопровод. То есть смысл инфраструктуры будет в ее тотальности и стандартизации. А дальше на этой инфраструктуре будут возникать новые феномены, как на базе водопровода возникают фонтаны. Как на электрическом кабеле могут сидеть не просто лампочки, а цветомузыка. При этом инфраструктура никуда не девается, она важна, ее воспроизводят, за нарушение стандартов инфраструктуры будут жестокие наказания – как сейчас за нарушение чистоты в электрической сети просто отключается подстанция и привет автоматическим выключателям, уже никто спорить не будет.
И на этой базе разовьется новая регионализация – причем в буквальном смысле новая, это не возвращение старых регионов, а возникновение регионов на новых основаниях. В основном, конечно, субкультурных. То есть субкультурные сообщества буду претендовать на некий региональный статус. Причем эти регионы, конечно, не будут в современном смысле связанными территориями. Современный регион – это общая граница. А тут будут разбросанные островки, связанные коммуникационными инфраструктурами. Но при этом они будут иметь все свойства связанного региона. Такие сообщества будут легко проникать через границы и уходить из-под любых юрисдикций, роль государства будет слабеть, в классическом нашем понимании национального государства.
И будут явно востребованы корпоративные государства. Поначалу в таком клубном смысле. Платя взносы, квазиналоги, я получаю некий набор сервисов от этого государства. Платное гражданство. Это одна линия формирования квазигосударств – снизу. Исторический пример – мафиозный клан: некая своя субкультура, где свой закон, свои правила и обычаи, туда просто войти, но оттуда непросто выйти. Это такой исторический прототип. Там будут понятные процедуры откупа от гражданства, изъятие гражданства за различные нарушения. А с другой стороны, корпоративные государства будут расти сверху – это доращивание транснациональных корпораций до каких-то таких полуфункциональных систем. Поскольку классические государства ослабеют, часть их функций просто вынуждены взять крупные игроки.
Так, «Газпром» уже свою армию давно формирует. И не только «Газпром», мир в Ираке последние лет пять поддерживает уже не армия, а частные военные структуры. Силовой элемент наиболее нагляден. Кроме него много чего еще будет, и корпоративное соцобеспечение давно существует, например, хотя раньше социальное обеспечение было государственным. На этом фоне крайне вероятно развитие, скажем так, частных микрофинансов, основанных на современных системах криптографии. Потому что современная криптография, в общем-то, технически давно позволяет сделать электронный переводной вексель, авторизованный электронной же подписью. При этом для обеспечения его оборота не нужна репрессивная система государства; достаточно центра, который подтверждает эту электронную подпись. Такого рода системы технически возможны, но крайне не одобряются современными государственными структурами. На распространение ряда криптографических систем наложен строгий административный запрет, но, учитывая, что государства потихонечку теряют свою силу, этот запрет достаточно скоро, я думаю, будет преодолен, и частные микрофинансы с возможностью любого субъекта имитировать свои обязательства и давать их в широкий оборот будут, к этому надо морально готовиться.
Следующий момент – это фрактальные границы. Я уже упоминал, что границы перестанут быть полносвязными, что смогут возникать самые разнообразные конфигурации. Вплоть до того, что разные квартиры в одном доме смогут быть территорией различных государств и иметь различный правовой статус со всеми связанными с этим последствиями. Ну, квартиры – это такой предельный случай, но до микрорайонов точно дойдет.
Следующая глобальная инфраструктура – это управляемый хаос. Для обеспечения точек бифуркации их будут насаживать целенаправленно и организованно, создавая такие зоны, когда нужно измениться. Чтобы не ждать, пока ситуация созреет сама, а провести некие хаотические такие вещи. Прототипы уже есть – например, сюжет с озоновой дырой. Чтоб поменять тип холодильных установок, убрать фреоны из массового оборота и соответствующего производства, был организован сложный сюжет, который ввел мир в состояние явно выраженного неравновесия. А кто сейчас помнит об озоновой дыре?
Пассионарии и пангеном
Еще одна важная вещь – это кризис семьи и личности. Дело в том, что традиционно, в древние времена, с которых мы начинали, семья была большой, родоплеменного типа. Потом она была просто большой, патриархальная многопоколенческая семья. Для индустриального общества характерна нуклеарная семья, которая сейчас переживает глубочайший кризис. Это показывает вся социология. Сейчас мы подходим к моменту индивидуализации. Что будет дальше?
Скорее всего, будет две версии развития. Первая – появятся коллективные личности. То есть мир будет слишком сложным для того, чтобы один человек мог целостно, функционально его воспринимать и тем более в нем действовать. То есть личность будет коллективной. Минимальной единицей действия будет коллектив – ну, временные творческие коллективы мы и теперь знаем. То есть вот такого типа организованность. Авторские, имущественные права, право подписывать договоры будет коллективным. На самом деле, исторически это довольно распространенное явление. Например, князь с дружиной на Руси: часто дружинники подписывали договор вместе с князем, то есть он был первым среди равных. Ответственность была коллективной.
Вторая версия развития – появление композитной личности. Сейчас уже есть некие намеки на возможность управляемого расщепления атомарной личности. Современные психотехнологии к этому уже подошли, и если раньше психоанализ занимался удержанием целого, пытался сшить и убрать противоречия внутри одной психики, одной личности, то, условно говоря, шизоанализ должен эти противоречия организовывать и управлять ими. Что это нам дает? Управляемый конфликт субличностей внутри одного человека, конечно, дает высочайшую креативность. Исторически известно, что креативные люди часто были, так сказать, не от мира сего, со странностями. Я вам скажу больше: герои античной мифологии тоже были такими, им полагалась периодически вести себя неадекватно, это было их свойством.
Креативность сейчас востребованная и актуальная вещь, и в этом плане цельная спокойная личность никому не нужна. Нужен пассионарный креативный человек, он будет востребован. Следующий сильный ход – кооперация субличностей. Если мы научим этих субличностей организовывать внутри одной психики сложную коллективную работу, многопозиционную, это позволит собрать сложный разноплановый коллектив в одном человеке. Это будет крайне востребованный специалист. Организовать конструктивную работу субличностей может быть непросто, но будущее всегда устроено сложно. Соответственно, такой человек будет крайне адаптивен – поскольку внутри него будет целый коллектив, он всегда сумеет подстроиться под внешние обстоятельства.
Еще одно очень любопытное последствие таких технологий – это возможность изоляции определенных субличностей, которая приводит к феноменальным способам экстремального выживания. Я с изумлением прочитал книжку бывшего главного психиатра Крымской областной больницы – он издал книжку про будущее в бреду своих пациентов, а поскольку я будущим профессионально интересуюсь, мне удалось ее выловить. Психиатр приводит примеры из своей практики. Больной Х с целью установить контакт с космической энергией вскрыл трансформаторную будку и лег голым животом на шины высокого напряжения. В результате электрического разряда его отбросило в сторону, была сожжена брюшная стенка. Он собрал вывалившиеся внутренности, завязал их рубашкой и дошел до ближайшей больницы, где обратился за медицинской помощью. Понятно, что ни один человек в нерасщепленном сознании в таком состоянии никуда бы не дошел. Это не единичный случай. Пациент Y тренировался силой мысли останавливать поезда. В какой-то момент его сбил поезд, и ему отрезало ноги. Он триста метров полз до ближайшей платформы, где попросил оказать ему медицинскую помощь. Почему он при этом не истек кровью, современная медицина ответить не может. В глубинах психики есть механизмы, которые от нас заблокированы, но вот еще чуть-чуть – и мы сможем до них добраться.
И последнее, о чем хочется сказать в связи с будущим, – это пангеном. Пока это достаточно маргинальная теория, но постепенно она укрепляет свои позиции. Что это вообще такое? В последние лет двадцать обнаружен механизм горизонтального переноса генетического материала информации. Грубо говоря, потребляя пищу, мы не только расщепляем ее до аминокислот, жиров и углеводов, но и частично усваиваем содержащуюся в ней информацию. И например, запускаем синтез нужных белков, необходимых ферментов для правильно расщепления и утилизации. Это один механизм.
Второй механизм связан с тем, что, например, при оплодотворении вирусные агенты привносят достаточно большое количество изменений в геном высших организмов. Почему это происходит, зачем, не очень понятно, но это известный механизм. Более того, известно, что при вынашивании плода человека часть клеток из организма ребенка отделяется от плода, проходит через плацентарный барьер, с этими клетками что-то происходит в организме матери, а потом они проникают обратно через плацентарный барьер и участвуют в формировании плода. Такого рода механизмы пока не очень понятны, но они в общем тотальны. Наш обмен генетическим материалом с внешней средой, вирусный и бактериальный, колоссален. Это огромные потоки информации. Зачем они идут, кто их формирует, как они управляются? Но выводы из того, что такая система существует, уже можно сделать. И эти выводы следующие: в биосфере существует масса невидимых нам сложных обратных связей. И можно предположить, что человек способен вызвать острую аллергическую реакцию этой системы. То есть вокруг нас, условно говоря, крутятся гигантские шестеренки, а мы их как бы не видим и периодически суем в эти шестеренки руки, ноги, головы и прочие конечности.
Чисто практически это дает очень интересные объяснения, например, роста онкологических заболеваний. Один из тех, кто эту теорию развивает, профессиональный врач, завкафедры микробиологии, говорит примерно следующее. Почему возникают раковые опухоли? Потому что в естественном состоянии организм передает в природную среду достаточно много генетического материала. В современной городской среде эти каналы купированы. И если есть какая-то нужная информация, которая не может достучаться до внешнего мира, запускаются процессы ее форсированного выделения путем того, что плодятся опухоли. Косвенно это позволяет делать вывод о том, что наша эволюция, которую мы считаем случайной, спонтанной, в общем не совсем случайна, потому что эти вирусные агенты при модификации плода, при оплодотворении по меньшей мере отсеивают фатальные мутации. Есть же глобальная проблема теории эволюции. Согласно этой теории фатальных мутаций, которые приводят к заведомо нежизнеспособным потомкам, должно быть много больше, чем конструктивных мутаций. Почему мы не наблюдает огромного количества неудачных мутантов, современная наука слабо объясняет. Но пангеном позволяет ввести некое такое понимание, что есть регулирующий механизм, и заведомо фатальные мутации просто отсеиваются специальным фильтром на уровне вирусных агентов.
Здесь мысль немного останавливается, поскольку если эволюция у нас управляема, то человек, мягко говоря, не является ее венцом творения, так как он результат управляемой из вне эволюции. Зачем человек создан? Кто его создал? Мы возвращаемся к концепции Творца с большой буквы – но не в религиозном дискурсе. Речь теперь о том, что мы живем внутри какого-то гигантского информационного механизма и зачем-то в нем созданы. Зачем? Есть разные гипотезы, самая оптимистичная из них – чтобы запустить в космос новые споры жизни. Жизнь ведь, по одной из теорий, пришла к нам из космоса, и человек нужен, чтоб засевать космос и дальше. Такое спорообразование. Это оптимистичная теория. А про пессимизм, пожалуй, не буду.
Комментарии (1)